Трудная книга

Вот выписал ты газету за свои деньги, а тебе ее носят через неделю — не дозовешься, не добьешься никого и вместо 25 номеров получаешь 10. Ну, начинаешь ему говорить: «Почему? Вам государство платит деньги, вы обязаны работать, а вы на работе не появляетесь!» Вот он стоит, знаете, и с издевочкой смотрит на тебя и ехидно улыбается; он не оскорбляет вас, не бьет. Он просто усмехается, а его усмешка бьет больнее палки. И вот нервы не выдерживают, они уходят из-под контроля разума, и тогда… Тогда ты говоришь ему что-нибудь страшное. А он — офицер, да еще и член партии. И вот за оскорбление — карцер. И в дело твое рапорт кладут. А раз рапорт, — значит, никаких льгот и послаблений, никакого досрочного освобождения. Но хорошо — так, а порой и хуже кончается, когда человек свой разум не контролирует, нервная система не выдерживает, и взбешенный человек способен на все. Вот и новое преступление».

«Что бесит людей — так это то, что это все закон запрещает делать, а делают. Кто? Лица, которых общество поставило воспитывать людей, воспитывать в духе уважения советских законов, тех самых законов, которые попираются теми, кого партия поставила на стражу законов».

Конечно, кое-кому все это может показаться мелочью: «Подумаешь, какие тонкости! Газеты не доставляют! За посылкой офицер не пошел! Подумаешь!»

Да, это мелочи, но когда они вытекают из принципа, из общего бесшабашного отношения к человеку, тогда это может обернуться значительно хуже. Беззаконие есть беззаконие, и, начинаясь с маленького, оно вырастает в большое и страшное.

Вот еще один живой и, по-моему, свежий в памяти читателя пример: Анатолий Касьянов. По статье и по сроку его с таким же безразличием «затолкали» сначала в те самые глухие далекие края, где так вольготно чувствуют себя разного рода «собачники», и только через три года по соответствующему ходатайству, разобравшись, перевели в другую, менее отдаленную и более благоустроенную и организованную колонию. Там он попал в умные руки капитана Михеева, уже знакомого читателю. А когда снова встал вопрос о пересмотре дела Касьянова и потребовалась характеристика, то она приняла следующий вид:

«Период первый. Находясь на лесоразработках, Касьянов допустил много случаев отказа от работы, грубости и неподчинения представителям администрации, за что имел 19 взысканий в виде выговоров, лишения переписки, лишения зачетных дней и водворения в штрафной изолятор. Он имел низкое развитие и, находясь под влиянием отрицательной части заключенных, пошел по неправильному пути, протестуя против срока наказания.

Период второй. В новую колонию он прибыл с грузом взысканий, озлобленный и не имел никакой цели. В результате проведенной воспитательной работы и смены обстановки он стал более уравновешенным, общаться начал с положительно характеризующимися заключенными, к труду относится более прилежно и постепенно приобщился к жизни коллектива. Поступил учиться в начальные классы общеобразовательной школы. Регулярно посещает проводимые мероприятия. Стал иметь личный заработок, из которого часть посылает матери. Физически окреп. Взгляды имеет более правильные. Срывов в поведении не имел, однако за год имел три проступка: хранил детскую рогатку из резины, забирался на крышу и курил в цехе. В целом поведение Касьянова можно назвать хорошим. Сейчас он часто сожалеет о своем неправильном поведении в первый период отбытия срока…

Выводы: заключенный Касьянов уверенно встает на правильный путь жизни».

Вдумайтесь в эту характеристику, и вы увидите здесь не только два периода, налицо — две системы работы, две точки зрения на человека и два подхода, два отношения к нему и вытекающие отсюда два направления его пути. В первом случае — простая констатация низкого развития и такая же простая констатация протеста и, как мы видели, вполне обоснованного недовольства сроком заключения. Отсюда — озлобленность, грубость, неподчинение, отказ от работы, бесконечные взыскания, штрафной изолятор, а проще говоря, карцер, пониженное питание — и как результат: «Находясь под влиянием отрицательной части заключенных, пошел по неправильному пути». Во втором случае — «физически окреп», «стал более уравновешенным», «приобщился к жизни коллектива», поведение хорошее, общается с положительно настроенными людьми. Так кого же характеризует эта характеристика — человека или систему работы, создающую человека? Ведь человек — один и тот же, и оказался-то он совсем не плохим: другие тянут, вымогают от родных посылки, «подогрев», а Анатолий из своего арестантского заработка посылает поддержку матери. Значит, в конце-то концов, по-человечески, бандит это или не бандит?

Вот в чем дело! Во взгляде на преступника.

«Многие представляют преступников как мир фауны, которые ни на что не способны, кроме зла… Не нужно думать, что мы люди с другой планеты», — пишет мне один представитель такой «фауны». «У меня совесть сгнившая, как зуб, но корешок остался, он у меня живучий и не дает по ночам спать», — признается другой.