Трудная книга

«О таких людях, как мы, обычно говорят: у них нет совести, сознания и т. д., — анализирует третий. — Но это совсем не так. И совесть есть и сознание, но они, как бы это сказать, в процессе преступной жизни уходят на самое дно души. А суметь поднять их на надлежащую высоту не каждый способен. Но с годами они все же всплывают на поверхность, и начинаешь завидовать людям честным, чистым душой. Начинаешь завидовать даже скромному семейному счастью. Вот тут-то и нужны доверие и моральная поддержка. Ведь до такого уровня доходишь годами, а спихнуть с этой высоты обратно, к подножью, может в один день какой-нибудь неопытный или, наоборот, зарвавшийся работник органов или руководитель предприятия, далекий от политики воспитания.

Но есть среди нашего брата и такие, которые ни о чем не мечтают, ни о чем не думают, а плывут по течению. У этих людей не было прошлого и не предвидится будущего. Они становятся алкоголиками или еще хуже — наркоманами. У них не только нет пробуждения совести и сознания, а, наоборот, если и была какая-то мизерная совесть, и та исчезает. Такие люди грязны и внешне и внутренне, они низки, мелочны и слабодушны».

Да, это «фауна». Да, живет и сопротивляется еще и необузданный носитель дикого «эго», продолжающий творить свое злое дело. Но пусть он сопротивляется, придет время, и совесть у него все равно пробудится. Жизнь возьмет его в железные клещи, и он захочет постучаться в дверь, как блудный сын, в семью трудящихся, и ему не поверят, и много, очень много придется ему пережить, чтобы заслужить это доверие.

И пусть он не сетует тогда!

Вот письмо такого «растерявшего доверие»; он обижается, требует, и издает вопли, и сочиняет разные небылицы о своей невиновности. А вот жена его в ответ на мое обращение к ней пишет следующее:

«О муже написать можно очень много, но мне не хочется даже вспоминать жизнь, прожитую с ним. Он принес мне одни страдания и муки. О таком, как он, не стоит беспокоиться. В заключении он четвертый раз, его уже выручали люди, коллектив производства брал его на поруки, ему верили, и он не оправдал их доверия. И правительство его миловало, и все ему до сознания не доходит. И я, пусть мне трудно, у меня и дочь и сын, и одной воспитывать их очень тяжело, но я ему никогда больше не поверю».

Да, пусть не сетует!

Но прочитайте это стихотворение:

ЗВЕЗДАМ

Ночного неба звезды золотые,

Как холоден и как далек ваш свет.
Лучитесь вы, таинственно-немые,
И шлете мне свой ласковый привет.

А я люблю… Люблю уединенье

В часы ночной поры, когда все спит,
Когда ни шороха, ни говора, ни пенья,
И чудится, что блеск ваш сторожит
Ночной покой. Под вашей мирной сенью
Люблю глядеть звезде упавшей вслед,
Люблю мечтать… Какие же сомненья,
Какую тайну и какой секрет
Таите вы?.. Пройдут десятилетья,
Наука обозначит новый век,
И устремится в космос на ракете
В порыве дерзновенья человек.

Но и тогда безмолвие ночное

Земного сна вы будете хранить.
Но и тогда вы будете со мною
Загадочным мерцаньем говорить.

Автор его — заключенный.

Ну положите руку на сердце — разве это «фауна»?

И вот представьте себе: такого человека начальник подзывает движением пальца:

— Эй ты! Иди сюда!

Человек подходит и докладывает, как положено:

— Заключенный «Эй ты!» по вашему приказанию прибыл.

Начальник сначала не понял и спросил фамилию.

— Вы же назвали меня «Эй ты!».

Начальник только теперь сообразил и… не сходя с места, назначил ему семь суток штрафного изолятора.

А вот стихотворение другого человека, тоже заключенного: