Трудная книга

Правда, очень часто с нашими мнениями и не считаются при решении этих проблем, несмотря на то что мы являемся непосредственными исполнителями воли народа, воли партии, занимаемся изучением преступников и воспитанием их. А мы подчас не смеем подать свой голос, зная о том, что наш голос повиснет где-то между низшей и высшей инстанциями.

Но вы — другое дело. Вы не высшая инстанция, и с вами я могу говорить откровенно.

Итак, прежде всего о роли воспитателя, так как без воспитателя нет воспитания. Когда мы говорим «воспитатель», то представляем человека всесторонне грамотного, культурного, честного и кристально чистого. (Может быть, это несколько высокопарно, но это так!)

Придя в колонию на работу, я думал встретить «чекистов», как некоторые товарищи любят о себе отзываться, работающих по-партийному, с сознанием долга, именно с искренним стремлением перевоспитать правонарушителей. Но оказалось не все так, как я представлял. Оказывается, и среди «чекистов» есть черствые люди, работающие по принципу: где бы и как бы ни работать, лишь бы денежки шли.

Вот вам несколько примеров».

Я не буду подробно говорить об этих примерах — о майоре, который приходит на работу с заключенными с трясущимися после выпивки руками, о начальнике отряда, который «не знает своих людей, не интересуется их жизнью, и в его лексиконе редко встречаются человеческие слова среди нецензурной брани по отношению к заключенным».

«Это — следствие консервации «кадровых» работников мест заключения, — делает вывод мой корреспондент, — которые боятся оторваться или намеренно придерживаются традиционных порядков в работе, не видя нового и мешая тем, кто хочет работать по-новому».

«Вы поймите меня правильно, — оговаривается при этом тов. Рафиков. — Далеко не все воспитатели такие, но среди нас еще подчас очень часто можно встретить и таких. Так какого же воспитания нужно ждать от подобных воспитателей? Чему могут они научить своих воспитанников? Ведь и воспитанники есть неглупые, они ведь тоже понимают что к чему. На скамью подсудимых нередко, к сожалению, попадают ведь люди очень грамотные, даже с высшим образованием, с большой жизненной и производственной практикой, а воспитатели, нечего греха таить, бывают с 5—7-классным образованием. Где уж в таком случае говорить о воспитании, когда те двумя-тремя очень хорошо продуманными вопросами «загоняют в угол» воспитателя!

Из этого видно, что к подбору воспитателей подчас подходят по-казенному, лишь бы пополнить штат. А подходить к этому нужно бы, как мне кажется, с партийной, с государственной позиции, именно с целью исправления правонарушителей.

Если мы решаем покончить с преступностью в стране, если партия и правительство так много внимания уделяют этому делу, так почему же мы не можем направлять для работы в качестве воспитателей грамотных и способных товарищей, коммунистов по сердцу, а не по билету.

И перевоспитание преступника, мне кажется, должно начаться с самого начала, со дня изоляции его от общества. Ведь само слово «изоляция» говорит о том, что мы нашу общественность избавляем от преступника. Но вместе с тем, даже сами не сознавая, совершаем другое зло. Ведь не можем мы изолировать человека, впервые попавшего в тюрьму, от влияния преступного мира. Пока этот человек находится под следствием, пока ждет отправки в колонию после суда, нахватается столько пакостей, что иному слабохарактерному человеку хватит их на всю жизнь. Хорошо, если он твердый человек и сумеет разобраться, что плохо, а что хорошо. А чаще бывает наоборот: мы говорим свое, а те — свое. И далеко не известно, чьи слова находят в душе того или иного заключенного благодатную почву.

И, как бы мы ни старались, ни разъясняли, ни убеждали, как бы ни ограждали одних от вредного, а подчас от пагубного, влияния других, мы далеко не все можем. И потому иной освобождается из мест лишения свободы более совращенным, нежели до поступления в колонию. А это значит, что хоть и немного таких, но все же они проскальзывают, просачиваются и продолжают творить свои гнусные дела. Значит, изолируя неискушенных еще правонарушителей от общества, в то же время нужно оградить их от влияния закоренелых преступников. Только в том случае дело воспитания и перевоспитания правонарушителей станет более продуктивным, целенаправленным.

Эта проблема, Григорий Александрович, между прочим, задета и в вашей книге. Но как ее решить? Хлопотно? Да. Связано с большими дополнительными средствами? Да. Дорого? Да. Но разве человек не дороже?»

Вот она суть дела: «Разве человек не дороже?»