Трудная книга

Это было 15 лет назад. Манукян, оставшись без родителей, подросток без дела, занимался мелкой кражей, пока случай не выпал украсть из прихожей своего соседа Ерканяна новое его пальто. Кража удалась, и пальто было продано. Ерканян догадался, что это дело рук его соседа — подростка Манукяна. В разговоре Манукян сознался, что пальто украл он и денег нет. Разговор происходил вечером, и всю ночь Манукян ожидал милицию, потом суд и тюрьму. Рано утром Ерканян зашел за Манукяном и повел его не в милицию, а на тот завод, где работал тогда Ерканян начальником отдела кадров, и устроил его учеником в механический цех. Определив, далее, у Манукяна наклонность к музыке, он также записал его в кружок духовых инструментов. Товарищ Ерканян долго не выпускал Манукяна из поля зрения, домой возвращались вместе. Все это Манукяну пришлось по душе. Потом он получил разряд слесаря, потом — курсы, и вот Манукян — передовик производства, отец троих детей и, кроме хорошего, о нем ничего нельзя сказать, и никак не подумаешь, что он когда-то был вором.

Когда я спросила тов. Ерканяна, правда ли все это, тот сказал: «Если бы была неправда, то нашего Манукяна не было бы с нами, и кто знает, сколько раз он успел бы побывать в тюрьме».

Так, потеряв пальто, инженер Ерканян спас человека и сделал его хорошим. Это гуманист, человек с большим сердцем».

«Я хочу рассказать о мальчике, который мог попасть в тюрьму, но не попал, — пишет Федот Николаевич Бурляев. — Было это так. Я работал редактором районной газеты в Воронежской области. По соседству со мной жила вдова со своим сынишкой Петей.

И вот однажды с Петей произошла такая вещь. Петя сел в стоявшую на улице легковую машину, включил мотор и… уехал. Началась погоня.

За этот хулиганский поступок мальчика исключили из школы, изгнали из пионеров. Мать пришла в редакцию и, плача, просила помочь ей. Я позвал к себе Петю, и мы целый день с ним провели в беседе. Передо мной раскрылась интересная, одаренная личность мальчика. Он умел играть буквально на всех инструментах, которые ему приходилось видеть в селе: на гармонике, баяне, скрипке, гитаре, мандолине. Он, оказалось, неплохо знал комбайн «коммунар», марки тогдашних автомобилей, мог ими управлять. Беседуя со мной, он увидел пишущую машинку, которая уже дней десять была сломана и не работала, осмотрел ее и быстро починил.

Осмелев, Петя признался даже, что пишет стихи. Я позвал директора школы, пионервожатую и стал выяснять, какие у мальчика отметки.

— Насчет успеваемости — это необычайный ребенок. Любую задачу, любой материал он учит так быстро, что просто диву даешься, — признался директор.

Я попросил принять мальчика снова в школу. Директор долго упирался, и только после того, как я дал согласие, что буду за отца подписывать табель Пети о поведении, он согласился вернуть мальчика в школу. Так мы и сделали — Петя стал мне носить табель. Пионервожатую я попросил нагрузить его так, чтобы он не видел ни минуты покоя. Я со своей стороны начал его нагружать различными поручениями, вплоть до того, что давал ему править заметки. Петя все это делал с любовью, старательно и, что главное, — никогда не жаловался на переутомление.

Так прошел год. Я уехал учиться на годичные курсы марксизма-ленинизма. Потом меня послали редактором в другой район. И вдруг я получаю письмо от Пети. Он очень благодарил меня за своевременную помощь и сообщал, что успешно сдал экзамены в пединститут, и впоследствии из него вышел хороший педагог».

Вот еще письмо. Пишет учительница Крылова Прасковья Петровна из города Сватова о том, как она боролась за Колю Кусенко.

Коля не перешел в 5-й класс, бросил учиться, и отец сделал из него пастуха. Он пас домашнюю корову, а в свободное время занимался разными нехорошими делами. И вот учительница решила отвоевать его для школы, для жизни, для общества. Она воевала с его отцом — пьяницей и скандалистом, она воевала с самим Колей, с директором школы, с педагогическим коллективом, который, опасаясь дурного влияния мальчика на других детей, настаивал на его исключении, и добилась своего — мальчик стал вести себя лучше.

Но в семье Кусенко была очень тяжелая обстановка. Пьяница-отец бил жену и сына. А один раз это случилось при Прасковье Петровне: Коля делал уроки, а отец, схватив палку, набросился на него. Тогда учительница встала между ними и собою защитила мальчика от удара.

«Передо мною было страшное, искаженное лицо отца, и его злые глаза остановились на мне. Но я спокойно выдержала этот взгляд. Он молча сел, потупив глаза, и постепенно пришел в себя. С тех пор Коля привязался ко мне и как-то сказал: «Вы первый человек, который так ласково говорил со мной». Но нехорошими делами он еще продолжал заниматься, и один раз техничка в ужасе сообщила, что он принес с собой финку. Я была озадачена, быстро пошла в класс и решительно подошла к Кусенко: «Встань! Давай сюда финку!» Он молча достал финку и подал мне. После этого он несколько дней не ходил в школу, и я очень волновалась. Но потом он пришел, и все пошло хорошо.