Трудная книга

За эти поиски правды на него напал и отец. Драться он теперь не дрался, а попрекал: «Мне строиться нужно, у председателя того-другого просить, а ты мне все дело портишь».

И мать ему внушала то же: «Лучше бы ты, сынок, меньше разбирался во всем этом, — и нам, и тебе было бы легче, не надо брать так близко к сердцу, легче смотри на все».

Об этом же потом написал ему и брат:

«Я узнал, как тобою был недоволен председатель колхоза за то, что ты говорил на собрании в клубе, и за арбузы. Но ты учти раз и навсегда, что некоторые критику воспринимают, а некоторые стараются отомстить за то, что им говорят правду. Ты же сам говорил, что все боятся председателю сказать правду, значит, и ты это не должен был делать при таких условиях. Из-за этого тебе так горько было жить, чему я сам свидетель, как дядько Степан тебя ругал и вспоминал, колол глаза твоими выступлениями, так что ко всяким бюрократам надо было применяться до времени».

(К этому письму была приписка: «Брат мне советует молчать, но поверьте, что я молчать не могу».)

Брат оказался прав: те, кому правда колола глаза, искали только случая, чтобы отомстить за нее. А несмышленый Дон-Кихот не хотел «применяться», не познав еще той истины, о которой впоследствии я ему писал много раз: борясь за правду, нужно быть самому кристально чистым, а в противном случае самые подлые из подлых враги правды, уцепившись за самую малость, за самую ничтожную твою ошибку, именем этой же правды сделают тебя виноватым.

Так оно и получилось.

Несмотря на свои злоключения, Пшенай был веселым, общительным, компанейским парнем, жизнелюбом. С большим увлечением он участвовал в художественной самодеятельности, сочинял с ребятами и девчатами частушки, играл в клубных «постановках», вообще всегда находился в центре молодежи и был заводилой разных ее дел. Один раз решили сделать трамплин, чтобы прыгать с него прямо в манящие воды Буга. Но когда попросили для этого материал, никто им ничего не дал. Пришлось попросту стащить одну доску. Потом встал вопрос о гармошке. Гармошка была у одного парня, но он за то, чтобы поиграть вечер, стал назначать самые неимоверные цены. Ребята возмутились: «Мы кто — колхозники или нет? Работаем-работаем, а неужели мы колхозную гармошку купить не можем?» Пошли к председателю, а у того уборочная: «Есть когда мне о вашей гармошке думать!» Ну и надумали, дурные головы, украсть воз отходов кукурузы (которые потом в судебном деле превратились в «элиту»), чтобы на вырученные деньги купить гармошку.

Кстати, это та самая гармошка, которая фигурирует в деле Славы Дунаева из «Чести».

Ну и, конечно, попались, конечно, суд и приговор: восемь лет лишения свободы.

И еще одно «кстати»: оформлял все это «дело» человек, попавший потом за свои неблаговидные дела на страницы «Комсомольской правды». Маскируя собственные крупные злоупотребления, за которые впоследствии был снят с высокого поста, он создавал видимость работы и поднимал шум вокруг всяких мелочей.

Вот после всего этого, во вполне понятном положении и настроении, Пшенай писал мне свои письма:

«Кругом одни бюрократы и карьеристы, стандартные себялюбцы, которые ради своего благополучия способны на любые подлости. И я от вас ничего не хочу, я у вас ничего не прошу. Я хочу только знать: как жить? И если вся жизнь такая, стоит ли мне отсюда выходить?»

И вот за это — за понимание жизни, за отношение к жизни, за тонус души мне и пришлось, прежде всего, бороться в своих ответных письмах.

«Ты во всем обвиняешь бюрократов. А ты? Сам? Разве нельзя было, например, добиться покупки той же гармошки другими средствами — общественными, честными и чистыми? Нужно было сговориться с ребятами не на воровство зерна, а на то, чтобы на колхозном собрании общими усилиями добиться удовлетворения требований молодежи. Если бы председатель колхоза продолжал упорствовать, можно было бы пойти в райком комсомола, райком партии и там вас, несомненно, поддержали бы. И эта победа над самодуром-председателем была бы вашей общественной победой и большим общественным делом. Вы же пошли по неправильному пути. Никакая цель не оправдывает нечестности.

Отсюда вытекает мой первый, предварительный пока, ответ на твой вопрос о том, как жить. Жить нужно всегда и при всех обстоятельствах честно и к своим целям нужно идти прямыми и чистыми путями».

««Прямые, честные и чистые пути в жизни?..» — отвечал он мне. — А есть ли они?.. Я знаю: сверху издаются законы, подсказанные самой жизнью. Но одни принимают их от души и делают все возможное, чтобы помочь человеку, а другие, довольные своими теплыми местами, не брезгают никакими путями. Они-то и являются теми сучками на дереве, от которых нет никакой пользы, кроме торможения и вреда.

Бухгалтер подделкой документов взял из кассы 15 тысяч колхозных денег, купил машину, жил на широкую ногу. Обнаружили подделку, он вернул деньги и в наказание у него отобрали партбилет — и только. Где же правда, честность и справедливость?»