ТРУДНО ЛИ БЫТЬ УЧЕНЫМ

игроков, а меня – вторым тренером. Оглядываясь на эти годы, я вижу, что тренером в части баскетбольных деталей с

современной точки зрения я был плохоньким, но с девушками

своими мы быстро поладили и, более того, подружились. Я

многому научился от них, прежде всего политике общения с

людьми-лидерами, когда требуется демонстрировать свое

уважение к ним и в то же время приказывать, что пригодилось

мне в моей последующей жизни. С Олей Черновой, Надей

Николаевой, Светой Иншутиной, Светой Блажновой, Галей

Нестеровой эта дружба сохраняется до сих пор. Думаю, что

движущими силами моей тренерской работы были не только

любовь к баскетболу, но и неосознанное желание достичь

большего, чем я как игрок достиг в баскетболе, стремление

реализовать свои организаторские способности (они

просились наружу), стремление к лидерству. Тренерскую

работу я закончил в 1991 г., затем один срок возглавлял

областную федерацию баскетбола. Теперь я только слежу за

командами высшего эшелона и, естественно за сборной

России, не пропуская ни одной телевизионной трансляции и

лишь изредка посещаю матчи вживую.

О преподавателях ГИИВТа

Защита кандидатской диссертации в декабре 1973 г. была

отложена вследствие болезни первого оппонента, а затем

события захватили меня своей динамикой. Умер отец, состоялась защита, через два месяца присвоена ученая степень, летом – первая заграница, Болгария. Известный горьковский

профессор М.И. Волский предложил мне перейти на работу в

какую-то (сейчас не помню) нефтегазовую компанию на

должность заведующего лабораторией не то прочности, не то

надежности оборудования. На собеседование я пошел, но от

приглашения, несмотря на возможные командировки за рубеж

и захватывающие перспективы, отказался. Сейчас я

вспоминаю об этом с легкой ноткой сожаления – может быть я

бы стал впоследствии олигархом, хотя вряд ли, не такой у

меня характер.

М.И. Волский был, конечно, колоритным человеком.

Воспитанник духовной семинарии, он картинно окал и любил, что называется почесать языком. Работал в институте с 1931 г., создал научную лабораторию и кафедру сопротивления

материалов. За работы в области прочности паровых котлов

паровозов в 1938 г. получил степень доктора наук, говорят без

защиты диссертации. Помню, в деканате механического

факультета, куда он очень любил ходить, Михаил Иванович

тряс какой-то книгой одесского специалиста и говорил: «Вор!

Украл у меня формулу, мерзавец!». Его очень любили бывшие

студенты ГИИВТа военных лет, он всячески, в том числе

деньгами, помогал им в те голодные годы. После войны ему

стало скучно заниматься своей наукой, он к ней охладел и, оставаясь на должности в ГИИВТе, увлекся изучением роли

азота в жизнедеятельности живых организмов (оцените

разброс научных интересов!). Его работы заметил С.Н.

Королев, генеральный конструктор космических кораблей, приблизил к себе, ввел в московское научное сообщество.

Возможно, работы М.И. Волского были использованы при

создании искусственной атмосферы советских космических

аппаратов. Одновременно с биологией и теорией прочности

профессор Волский увлекся

М.И. Волский

историей, и я помню, как он рассказывал в деканате

факультета о своем присутствии при вскрытии захоронения и

гроба Ивана Грозного. Там историки (или археологи) не могли

понять, почему правая рука царя закинута вверх к голове, а

левая – лежит на обычном для российский покойников месте.

Якобы Михаил Иванович с помощью биомеханики показал им, что такое положение правой руки вызвано перемещением

крышки гроба при его закрытии, чем разрушил несколько

выдвигаемых оппонентами гипотез мистического свойства.

Михаил Иванович рассорился со мной (перестал здороваться) после курьезного события. Как-то, приехав из Москвы, где

побывал в АН СССР, он предлагал всем посмотреть в 34-ом

томе Большой Советской Энциклопедии поясной портрет

знаменитого русского путешественника, натуралиста и

сотрудника тогдашних российских спецслужб Н.М.

Пржевальского, поясняя это тем, что-де в АН СССР получила

признание и развитие версия о том, что И. В. Сталин вовсе не

сын сапожника Виссариона (Бесо) Джугашвили, а

биологический сын Н.М. Пржевальского (как раз за девять

месяцев до одной из дат рождения И.В. Сталина (второй) знаменитый путешественник был в Гори). И действительно,

портрет Пржевальского в БСЭ настолько был близок к

известным мне портретам Сталина, что я просто диву давался.

Н.М. Пржевальский

Моя тетка по матери и двоюродная сестра Виталина жили в

г. Рустави, что недалеко от Тбилиси, и хорошо знали быт и

обычаи грузин. Я написал им и через некоторое время получил