Трудно не понять Ничто, но множественная вселенная полна этого

Таймс решил обзавестись железнодорожным корреспондентом, мистером Рэймондом

Шаттлом — бесстыжим и самовлюбленным трейнспоттером. Блеск в его глазах не

оставлял никаких сомнений.

120

Помимо непосредственно железнодорожного бизнеса, Гарри вынужден был

признать восхитительным энтузиазм, с которым люди тратили доллары на сувениры вроде

маленьких механических моделек, которые изготавливались искусными умельцами по

лицензии и приносили немалых доход62. А еще более искусные умельцы, находящиеся в

вечном поиске новых возможностей заработка, постоянно выпускали дополнения к этим

детским забавам: маленькое депо и четыре крошечные фигурки в ожидании поезда,

сигнальная будка с гоблином — сигнальщиком, и даже миниатюрный поворотный круг —

такой же, как на фабрике. Некто, повернутый на поездах, мог заполучить собственную

миниатюрную Железную Герду и петлю железной дороги с кучей поворотов, и даже

миниатюрных железнодорожников, включая миниатюрного Гарри Короля.63

Мокрист в который раз восхитился силой мечты.

А потом они отправились в пропитанный машинным маслом мир фабрики, чтобы

посмотреть, чего добился гениальный мистер Симнел с тех пор, как Мокрист видел его в

последний раз.

В одном он был уверен: несмотря на то, что Дик Симнел вечно являлся с новыми

чертежами следующих локомотивов, он каждый день продолжал трудиться над Железной

Гердой. И потому в каждый новый визит Мокриста она выглядела немного по-другому:

новый котел здесь, новые колеса там, новая покраска и, скорее всего, туча существенных

вещей, которых Мокрист не мог заметить. Она была гордостью Дика, его первой паровой

любовью, и — Мокрист старался не ляпнуть этого вслух — экспериментальной

установкой для каждого новшества. Ни один локомотив не сиял так, как Железная Герда.

Ни один локомотив не удостаивался усовершенствований прежде Железной Герды. Она

была первой ласточкой железной дороги, а Дик Симнел был ее добровольным рабом.

Пока Мокрист выяснял, где ему искать Симнела, Эмили Король, в изящном белом

ситцевом платье, беспечно проскользнула через хозяйственный двор к святилищу депо,

будто вовсе не замечая окружающей грязи и жира. С другой стороны, она, должно быть,

выросла рядом с бизнесом своего дяди, в сравнении с которым железная дорога была

садом свежести и удовольствий.

И вот она пропорхнула мимо, а вот — Железная Герда, и у Мокриста мороз пошел

по коже, и зазвенели сухожилия. Он готов был грызть ногти, пока девушка продолжала

двигаться к локомотиву в своем первозданно белом платье.

Со скоростью молнии Мокрист бросился через двор к Эмили, как раз добравшейся

до Железной Герды. Он взглянул на Симнела, чье лицо приобрело занятный серый

оттенок даже под слоем грязи и жира, и приготовился к любому развитию событий, когда

Эмили похлопала локомотив и произнесла:

— Привет, Железная Герда. Ну, как ты сегодня, красотка?

И пока Мокрист таращился на нее с раскрытым ртом, достала носовой платок и

принялась шлифовать латунную табличку «Железная Герда», пока та не засияла

ослепительнее, чем солнечный свет. И пока Эмили болтала с Железной Гердой о том, как

славно та сегодня выглядит, Симнел повернулся к Мокристу и очень, очень тихо сказал:

— Знаешь, она бы не стала. Только не Железная Герда.

— Отлично, — ответил Мокрист. — А ты, счастливчик, теперь обладатель двух

леди.

Но голос в его голове подсказал: «А ведь ты и наполовину не был уверен, правда,

мистер Губвиг? О, ты маловер». Раздался паровозный гудок.

Следующие два месяца Мокрист сидел за столом на фабрике Гарри, чувствуя себя

паровозом, на всех парах проносящимся через размытый пейзаж прошлого. Каждый раз,

62 Который был бы еще больше, если бы Громобой не убедился, что Гигиеническая железнодорожная

компания получила свою долю

63 Гарри был взбудоражен; он старался этого не показывать, но когда он услышал предположение о том, что

он может стать частью игрушечной железной дороги, он ухмыльнулся от уха до уха, хотя Эффи жаловалась,

что его изобразили слишком толстым.

121

когда появлялся посыльный с очередной стопкой бумаг из очередной части королевства

Гарри — все более явно по мере приближения вечера — он чувствовал себя потихоньку

дрейфующим в кому. Поначалу было даже приятно: он представлял себя эдаким бледно-

розовым туманом, и ничто его не волновало. Вообще никаких тревог. Мокрист фон

Губвиг мало-помалу отключался, и как раз, когда он почти впал в забытье, прямо перед

ним из вечерней зари — хотя откуда именно, Мокрист так и не понял — вывалился

Сумрак Тьмы.

— Должен идти спать, мистер Губвиг! Тот, кто продыху не знает, тот нигде не

поспевает. Когда мистер Губвиг ел? Не закуски! Лопал от души! У меня есть сушеные

грибы, если вы проголодались. Нет? Мне нравится. А вы спите, если есть не будете.

Мистер Губвиг не может делать все. Если есть не будет, не сможет ничего делать. Делать