Трудно не понять Ничто, но множественная вселенная полна этого

бесценного груза, и Мокрист знал, что все дело держится на очень простых вещах,

которые нужно делать вовремя и так, как надо. Были люди, которые проверяли, есть ли

уголь в хранилищах вдоль дороги, и к настоящему моменту он точно знал, сколько

понадобится воды и кто проверит, будет ли она в нужном месте в нужный момент. Но как

проверить, проверит ли тот, кто должен это делать? Кто-то должен выполнять эти

обязанности!

Все эти вопросы казались Мокристу огромной пирамидой, каждый камень в

которой должен быть уложен на свое место, прежде чем колесо сделает оборот. В какой-

138

то мере это его пугало. Большую часть жизни он провел в одиночестве, и, что касается

Банка и Монетного двора, то Ветинари все правильно понял. У него было чутье на людей,

которым нравится их работа, и которые в ней хороши. А как только все функции

оказались делегированы, почему нет? — он снова мог стать Мокристом фон Губвигом,

движущей силой этого мира. Но теперь он понимал людей с приступами паники, которые

сначала закрывают дверь, потом возвращаются с половины дороги, чтобы проверить,

закрыли ли они ее, открывают, чтобы убедиться, потому снова закрывают, и опять уходят,

чтобы вернуться и провести весь этот дурацкий ритуал еще раз.

Суть вопроса заключалась в том, что ему приходилось рассчитывать на множество

добросовестных людей, которые совершат добросовестные поступки добросовестным

образом, и постоянно проверять их, чтобы удостовериться, что все в порядке. Так что

волноваться глупо, верно? Но с волнением так не справиться. Оно садится вам на плечо,

как маленький гоблин, и шепчет. И тогда взволнованный человек из мира недоверия

переходит во вселенную ночных кошмаров, а прямо сейчас он — Мокрист фон Губвиг —

ради всего святого, был взволнован, чертовски взволнован. О чем они подумали? А что

упустили?

Я слышу колеса прямо под собой, я знаю, что путешествие займет по меньшей мере

четыре дня, не считая поломок, ужасной погоды и гроз в горах (они могут быть

совершенно безжалостными), и все это вместе — не считая нескольких психованных

гномов, повернутых на том, чтобы испортить всем праздник.

Надо сказать, это был внутренний монолог. Вернее, персональный внутренний

монолог внутреннего монолога, но кровь Мокриста оставалась безупречно холодной: все

пройдет без сучка, без задоринки. В конце концов с технической стороной вопроса будет

разбираться Дик, а он — гений. Не такой гений, как Леонард Щеботанский, а, преданно

подумал Мокрист, гений в своем — воодушевляющем, надежном Симнеловском стиле.

Леонард, скорее всего, в разгар работы отвлекся бы не идею об использовании вагонов в

качестве горючего, или об использовании золы из топки для выращивания капусты, или

на рисование нимфы, облаченной в уголь и капустные листы. Но Дик держит свою

приплюснутую кепку по ветру. Да и Ваймс с ними поедет, и хотя у части Мокриста — той

части, которая до сих пор предпочитала избегать полицейских, пусть даже под

прикрытием, — мурашки шли по коже, когда командор смотрел ему в глаза или на любой

другой участок тела, — оставшийся Мокрист был очень признателен Хранителю Доски за

поддержку в грядущем столкновении с глубинниками.

В сущности, Мокрист был полон маленьких моноложиков, сменяющих друг друга

в его голове, но в конце-концов, поскольку все они были его монологами, они решили

собраться вместе, как один цельный Мокрист фон Губвиг, и выдержать, и победить,

несмотря ни на что.

Все будет просто чу-дес-но, уверял он себя. Да когда не было-то? Ты же везучий

Мокрист фон Губвиг! Где-то внутри гипотетический гоблин неуверенности растаял в

небольшую дрожащую лужицу. Мокрист пожелал ей удачи, улыбнулся и распрощался.

Просторный особняк Гарри Короля был хорошо защищенным и прекрасно

подходящим местом для приватного обеда, на котором Низкий Король мог встретиться с

Ветинари, пока готовится его долгая поездка в Убервальд. Широко признанным было, что

гробокопы Гарри обладали колоссальным превосходством над среднестатистическим

солдатом или полицейским, когда дело доходило до драки, поскольку прочих людей

учили каким-то правилам, а ребята Гарри не могли и двух слов связать. И любому

злоумышленнику, которому хватило бы ума затаиться где-нибудь в кустах на обширных

землях Гарри темной ночью в дождливую погоду, в два счета подрезали бы веточки.

Хотя ужин не был официальным, Эффи Король не хотела ударить лицом в грязь.

Головная боль насчет приготовлений к трапезе перешла в настоящую панику, которая

139

проявлялась в организации армейской точности и размаха, издевательстве над поварами и

отчаянных изысканиях относительно того, какую ложку к какому супу подают.

Когда в отделанной дубовыми панелями столовой появился Король, Эффи присела