Труды Государственного музея истории религии. Выпуск 8

Далее в житии говорится о том, что новому монастырю стали покровительствовать ростовские князья: «князи ростовьстии начаша веру велику имети к монастырю, и к отцю своему Авраамию, и к всем мнихом, и имениа многа даяху на строение монастыреви, и села даяху на потребу мнихом». Растущий монастырь поддержал тогдашний ростовский епископ, преобразовав обитель в архимандритию и поставив Авраамия архимандритом[323]. В заключительной части жития описывается то, как преподобный был обвинен в сокрытии сокровищ бесом (явившимся в образе воина). Авраамий был вызван к великому князю во Владимир, где разоблачил злодеяние беса. Великий князь попросил прощения у Авраамия «и честь велию възда ему на създание монастырю, и домы и села многы даде к монастырю… и многы рабы подаде в дом Святому Богоявлению, и грамоты подаде многы жалованные, иже суть и до сего дне»[324].

Развивая сюжетные линии первой редакции жития, составители второй и третьей оставили без изменения центральный эпизод житийного повествования о разрушении идола Велеса и основании обители[325]. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что именно этот раздел жития не подвергался какой-либо трансформации в ростовской письменной традиции XV-XVII вв. Следовательно, ростовские книжники не имели в своем распоряжении никакой письменной или устной информации о миссии Авраамия, кроме той, что была зафиксирована еще в первой редакции. Справедливо мнение А. А. Титова: «списатели житий позднейших редакций… не имели под рукой ничего, что могло бы восполнить те скудные обрывки биографических сведений, которые сообщает первая редакция»[326].

Дискуссия о времени появления Авраамия в Ростове не закончена и до сих пор. Некоторые исследователи, используя встречающееся в списках третьей редакции жития сообщение о кончине св. Авраамия в 1010 г.[327], признавали его достоверным или несколько уточняли эту дату[328]. В пользу такой ранней даты иногда привлекалось сообщение второй редакции жития о пострижении Авраамия в Валаамском монастыре[329]. Н. М. Карамзин датировал деятельность преподобного Авраамия эпохой Андрея Боголюбского, основываясь на упоминании в его житии города Владимира в качестве столицы Суздальской земли[330]. В. О. Ключевский датировал просветительский подвиг Авраамия временем промежутка между епископствами Леонтия и Исайи (1073—1077 гг.)[331]. Наиболее аргументированная версия датировки жизни Авраамия в Ростове была предложена М. В. Толстым и А. А. Титовым. В комментариях к позднесредневековому агиографическому справочнику «Книга, глаголемая описание о российских святых» М. В. Толстой отметил, что упоминаемый в Житии Авраамия город Владимир на Клязьме был основан князем Владимиром Мономахом, а сан архимандрита становится известен в Русской Церкви с XII столетия. Кроме того, в синодике Авраамиева монастыря между самим св. Авраамием и архимандритом Игнатием, рукоположенным в ростовские епископы в 1261 г., упомянуто всего семь настоятелей[332]. Основываясь на этом, А. А. Титов предложил следующие даты: Авраамий пришел в ростов не ранее 1070 г. После разрушения идола он донес о происшедшем епископу Исайе и по его благословению построил две церкви и организовал монастырь. В самом начале XII в. Авраамий был возведен в сан архимандрита и около 1107—1110 гг. скончался в глубокой старости[333].

Весьма далек от разрешения вопрос об идоле, разрушенном святым Авраамием. Стоит заметить, что известный фольклорист Б. М. Соколов отметил перекличку сюжета о разрушении идола тростью с русскими былинами об Идолище поганом, где описывается, как Илья Муромец убил Идолище палицей (клюкой)[334]. Известно 130 вариантов былины; она восходит к лубочной и книжной традиции[335]. Как показал А. П. Кадлубовский, связь разрушения идола с апостолом Иоанном Богословом может быть объяснена распространенными в древнерусской книжности апокрифами об Иоанне Богослове[336].

Исследователи XIX в. полагали, что идол Велеса был мерянский и меряне ему поклонялись. Так считали историк церковной иерархии архимандрит Амвросий и ростовский краевед А. А. Титов[337]. По мнению В. О. Ключевского, именование одного из городских концов Ростова Чудским, свидетельствует о том, что большинство населения города в те времена было русское. Но этот Чудской конец и после миссионерских усилий епископа Леонтия оставался в язычестве, поклоняясь идолу славянского «скотьего бога». Последнее — знак того, что «еще до введения христианства местная меря начала уже перенимать языческие верования русских славян»[338]. Н. М. Гальковский, отметив, что «житие Авраамия Ростовского не может быть признано несомненным историческим памятником», не стал использовать его информацию для реконструкции культа Велеса[339].