Труды Государственного музея истории религии. Выпуск 8

Уверенно говорить о заселенности этой части Ростова исключительно финно-угорским населением нельзя. Топоним «Чудской конец», известный не только по Житию, но и по ряду других письменных памятников, обозначал восточную окраину города, непосредственно примыкавшую к озеру Неро. Именование этого «конца» Чудским могло свидетельствовать о существовании здесь мерянского поселка, исчезнувшего вскоре после возникновения славянского в своей основе города Ростова. К тому же сведений о поклонении мери каменным идолам нет совершенно никаких, хотя это не исключает наличия у них каких-либо изображений богов. Что касается славян, то идолы у них были в подавляющем большинстве деревянные,— об этом свидетельствуют и наиболее ранние письменные источники, и лингвистические данные. Как отмечает Н. И. Петров, «известные в областях расселения восточных славян находки каменных антропоморфных изображений являются в подавляющем своем большинстве случайными и, таким образом, не имеют самостоятельной археологической датировки, позволявшей бы отнести их изготовление ко второй половине I тыс. н.э.»[340].

В древнерусской переводной литературе имелись данные о каменных идолах у других народов[341], поэтому для средневекового книжника XV-XVI вв. могло не казаться странным наличие в древнем Ростове каменного изваяния языческого божества. Но аргументированных научных доказательств в пользу существования каменного идола Велеса в Чудском конце все же не имеется. Не исключено, впрочем, что изначально здесь еще в мерянское время (IX — начало X в.) стоял мерянский каменный идол, который славяне, основавшие город Ростов, стали почитать как изображение Велеса. Случаи вторичной ритуализации дославянских культовых объектов вполне возможны[342]. А почитаемые камни (не являвшиеся в чистом виде антропоморфными изображениями) были известны в Ростово-Ярославском крае и в более позднее время[343]. Наличие этого культового места совсем рядом с берегом озера Неро может быть объяснено тем, что Велес и родственные ему мифологические персонажи не просто связаны с водой, но сами олицетворяют водную стихию, воды как таковые, особенно стоячие, неживые, символизирующие смерть. В этом отношении «велесовы» воды противоположны живым «перуновым» водам[344]. Б. А. Рыбаков, подметив, что Авраамий на месте идола строит церковь Богоявления, предположил на основе фольклорно-этнографических данных приуроченность празднований в честь Велеса к периоду, известному как Святки (между Рождеством Христовым и Богоявлением). По его мнению, «связь Велеса с зимними Святками объясняет не только обрядовое печенье в виде домашних животных, но и ряжение, одевание звериных масок в святочные дни, пляски в вывороченных тулупах». Таким образом, «древний «скотий бог» занимал видное место в народной календарной обрядности»[345].

Изучение сообщений жития Авраамия об идоле Велеса несомненно может быть продолжено. Причем большое значение должны иметь археологические данные о начальной истории монастыря. Подробных и больших по площади раскопок на его территории не проводилось. В настоящее время выявленные здесь наиболее ранние отложения следует датировать XIII или XIV вв.[346] Но, по мнению А. Е. Леонтьева, полученные данные не могут считаться окончательными, так как деревянные строения небольшой первоначальной обители скорее всего занимали ограниченную территорию в центре монастыря и слои более ранних периодов могли быть не затронуты раскопочными шурфами[347].