Царь Медоедов

У мусорки мы нашли две металлические кривые шпаги и устроили поединок. К нам подошла женщина и, угрожая вызвать полицию начала снимать нас на телефон:

– Послушайте мадам, если вы сейчас не уберете это дьявольское изобретение, то я буду вынужден растоптать его и выпороть вас, как драную кошку, этой шпагой.

Мы ушли пить водку в соседний сквер, где я уже без гипса решил выдрать из земли чугунную скамейку и раскрутил её над головой. С криком бросил скамейку, правда, совсем недалеко. Мы вернули её на место и решили повторить арм-рестлинг, на правых, когда к нам подошли три китайца с велосипедом.

– Молодые люди, вы нарушаете общественный порядок. Уходите!

– Послушай, не знаю кто вы: китайцы, корейцы или японцы – с********* отсюда!

Китайцы ушли, но через пять минут решили вернуться. Я предложил им побороться на руках или хотя бы быть судьями. Китайцы настороженно выслушали моё предложение и молча ушли. Скоро со спины раздался голос:

– Распиваем водку в общественном месте, – полицейские, которых, скорее всего, вызвали эти китайцы.

– Это не водка, а просто вода. Переходя на шёпот и повернувшись к Кириллу, – Менты обычно совсем тупые, если я побегу, они вдвоем побегут за мной, и ты сможешь вернуться…

Я рванул со скамейки, насколько позволяло количество алкоголя внутри. Метров через тридцать меня догнали, я упал. Дали пару раз под рёбра и надели наручники:

– Где второй?

– Убежал, но там глухой двор, где-то спрятался.

За наручники меня начали поднимать над землей, выкручивая руки. Боль в сломанной руке была невыносимая, я заорал, что сломана рука, но это их не останавливало. Хабаровск это не совсем Россия. И люди там не совсем чтобы люди. Сзади с ноги в одного из них влетел Кирилл. Он был готов драться, в отличии от моих истязателей. Он собрался ехать со мной в отделение, к моему удивлению на него даже не стали надевать наручников. Имя и фамилию я называть отказался и меня посадили за решетку. Кирилл пока сидел на стульях в окружении задержанных маргиналов и женщин с пониженной социальной ответственностью, безуспешно пытающихся закурить. Кирилл пересел к моей клетке и прошептал:

– Если бы ты сейчас немного пошумел, мне бы удалось сбежать, я видел запасной выход.

– Нет проблем.

С разбега я бил ногой в замок и кричал то, что обычно принято кричать в подобных ситуациях: «Менты-козлы, не имеете никакого права меня здесь держать!»

– Ты чего расшумелся там? Вихрь-азовский.

Меня отвезли в КПЗ, а Кирилл сбежал. Самое обидное, что это уже не имело особого значения, так как по камерам посмотрели, что вышли мы вместе. Ну и кто-то из студентов наверняка Кирилла сдал. В семинарии учились не совсем семинаристы… Меня забрал библиотекарь – дежуривший в день самоволки и нас с Кириллом повезли на алкогольную экспертизу. Только анализ крови там не брали, а дыхание в трубочку и решение тестов ничего не дало. Единственный кто мог нам помочь – проректор по воспитательной работе, был в отъезде. Нами занялся муж Арины Николаевны…

Посещать занятия запретили. Кроме того, недобрая половина семинарии перестала с нами здороваться, как студенты, так и некоторые преподаватели. Неделю мы ждали отчисления, и бесконечное количество раз, переписывали объяснительные, в которых вместе не гуляли. Я в глубине души надеялся, что Кирилла оставят, но проректор давно хотел от него избавиться.

На совещании по поводу отчисления проректор орал, но добиться признания от меня так и не смог. В конце концов, его истерика надоела Кириллу, и он сказал, что да, были вместе – пили вместе.

Рано утром мы с вещами стояли на площади перед семинарией. Я подмигнул и спросил:

– Ну, ты как? Не расстраивайся, это всё херня.

– Да я-то нормально, это у тебя денег нет на билет.

– Меня мент который дело завел, попросил явиться на суд, выпишут штраф и всё. Он увольняется и все дела закрывает.

Мы условились встретиться в центре, и я один поехал на суд. Китайцы оказались якутами, учившимися на третьем курсе при академии Внутренних дел. Им хотелось поучаствовать в судебном процессе, хотя бы в качестве свидетелей:

– И вот это мужчина в белой футболке кричал и крутил над головой скамейку.

– Какого рода был этот крик? Можете описать?

– Ну, такой крик… как бы крик отчаяния.

Молодая печатавшая стенографистка прыснула от смеха.

– А что было дальше?

– На наше замечание он никак не отреагировал и предложил побороться с ним на руках, мы отказались. Он предложил судить, как он будет бороться со своим другом, но мы тоже отказались.

Приехали задержавшие меня менты. По очереди дали показания. Судья спросил: «А второй задержанный, где он?»

– Он, в общем, сбежал из отделения.

– Сбежал из отделения? Что у вас там вообще происходит.

Предложили сделку, я сдаю Кирилла, и меня отпускают, либо сижу десять суток. Нас снимали на камеру. Всё это напоминало «Час суда». Мне дали слово: