Царь-Север

Его не услышали. Прокуренный крепкий ноготь Плацухи, будто клюв дубоноса, постучал в иллюминатор, привлекая внимание. Но столичные гости, пытаясь перекрыть шум мотора, были заняты своей болтовней и не увидели здешней экзотики. Плацуха огорчился, даже хотел пойти в кабину, приказать пилотам, чтобы сделали круг над оленями в туманных ёрниках.

Московские чиновники неожиданно попросили «притормозить».

– Какие разговоры? Мы это мигом! – Плацуха направился в кабину.

Командир вертолета повернулся на громкий стук и увидел узколобую, смуглую физиономию с черными усиками, с красными прожилками в глазах. Сильный, неприятный «выхлоп» шел изо рта, когда Плацуха, болезненно потирая висок, заговорил:

– Наши орлы похмелиться хотят.

Командир не понял:

– Так в чем же загвоздка?

– Стакан трясётся. Зубы можно выбить.

– Ясно. Потерпите.

– Ни хрена тебе не ясно! Ненадолго присядь где-нибудь. Мы дернем по маленькой и дальше поедем.

– Здесь же кругом трясина… Как тут сядешь?

– Это, конечно, не тюрьма, – мрачно пошутил Плацуха, пощипывая усики. – Но ты сядешь. Ясно? Разговор окончен.

Командир, ожесточенно поиграв желваками, стиснул рифлёную ручку шаг-газа, и равномерный рёв мотора стал затихать. Пилот присмотрел подходящее место на зеленовато-бурой поляне возле ручья.

Сделав пристрелочный круг над болотом, «канарейка» пошла на снижение.

3

Северный берег заповедного озера – живописный, летом очень яркий, привлекательный, украшенный огнями полярных маков, одуванчиками, незабудками, изумрудными кустами можжевельника. Южный берег – низкий, заболоченный, хотя и там немало красоты и прелести; болотные кочки густо обсыпаны ягодой, после дождя сверкающей как шапка Мономаха в драгоценных каменьях. Мошкары только много на южных заболоченных низменностях, а так ничего…

Хозяйским глазом обозревая берега Светлотая, охотник возвращался к своему зимовью. Остановился. Прислушался. Комар задорно зудел под ухом. Зимогор отогнал комара и опять прислушался.

– Вертушка? – пробормотал он, при помощи бинокля обшаривая небо. – Или почудилось? Сейчас приду, спрошу у Духозима. У него-то слух куда как лучше…

Охотник постоял на каменистом голом возвышении, прикрытом серыми проплешинами ягеля. Покрутил головой. Ранняя седина яркими клочками – будто пушица в тундре – испятнала огненно-рыжую лобастую голову. И такая же – клочками – седина в бороде у парня. (После афганской войны.)

Денёк сегодня выдался – не самый лёгкий. Ноги уже чугуном налились – отмахал километров семнадцать по глубоким распадкам, наполненным мареновыми россыпями и фантастическим берёзовым криволесьем, как будто пришедшим сюда из королевства кривых зеркал. Но семнадцать километров – это семечки. В первые два года Зимогорин по тундре бегал как заполошный, наматывая сотни лишних километров, а потом – потихоньку, полегоньку – стал соображать. Стал прислушиваться к тому, что ему говорят ветер, солнце, вода и трава. А самое главное – у него теперь учитель был. Хороший, умный, добрый собеседник – старик Духозим Духозимыч. А если попроще сказать – Дух зимовья. Может, кому-то покажется, что это не серьёзно, странно или даже дико. Что за дух такой? И где он? Кто его видел? Всё это – байки. Происки лирической фантазии. Егор сначала тоже думал так. Слыхом слыхивал про Духозима, но поверить не мог. А теперь – после первой тысячи тундровых километров – к нему пришла спокойная и твёрдая уверенность в том, что он тут не один.

Духозим Духозимыч – ну, то бишь, Дух зимовья – это не сказки, он существует. Сколько раз он выручал Егора. Бывало, заплутает охотничек в пурге, впотьмах, заблудится, хоть караул кричи – ни зги не видно. Всё, кажется, кранты. Нет никакой надежды на спасение. И вдруг – смотри, смотри! а это что такое? – во мгле едва затеплится, крохотным цветком раззолотится нежный огонек. И радость в душе раззолотится. Егор идёт, идёт на странный огонёк – и вдруг выходит к своей избушке. Ба! Да ведь это же лампа горит на окне у него! Как это так? Ведь не мог же он лампу – горящую лампу! – в избушке оставить? Не мог. А если бы даже оставил – давно бы свет в окошечке приметил. Но в том-то и дело, что лампа загорелась только что – распустилась волшебным цветком на подоконнике. Кто запалил огонь? Долгое время Егор терялся в догадках. А теперь-то вот ясное дело – Дух зимовья помогает. Духозим Духозимыч. Или вот ещё такой пример. Зимогор однажды провалился под лёд – в середине ноября. До избушки было недалеко, но Егор наверняка окочурился бы, покуда печку растопил, достал бельё сухое. А тут – переступил через порог и ахнул. Печка-то уже вовсю трещит. Чайник уже горячий. Так было. Хочешь – верь, хочешь – не верь. Дух зимовья – это не сказки. Это – серьезно. Обидишь того Духозима – нормального житья не будет. Он тебе такое «веселье» может организовать – босиком из тундры по снегу побежишь. Бывали случаи.

Охотник ввалился в избушку.

– Ну, как дела? – поинтересовался Духозим, сидя за печкой и покуривая свою трубку.

– Зашибись! – Зимогорин подмигнул.