Царь-Север

Он решил поехать не только без собаки – без оружия. Так лучше. А то мало ли… (Он сам за себя иногда не ручался). Моторная лодка его, осторожно двигаясь на вёслах, прошла под прикрытием прибрежных кустов и лиственниц, там и тут наклоненных к воде. Густые ветки лиственниц, ещё зелёных, были уже кое-где опалены первой остудой, или, может, хворые были – бросили в лодку щепотку шафрановой перхоти. Две-три иголочки попали за воротник Егора – зябко поёжился. Причалил. На носу моторки была хорошая двухметровая цепь, оснащённая разлапистым якорем. Но теперь доставать эту цепь – звенеть, греметь по тишине – Зимогор даже не думал. Он потихоньку вытянул моторку из воды – сунул мокрой мордой на траву. Осмотрелся и пошёл, то и дело отводя руками упругие ветки полярной ивы, пригибаясь под белыми арками хилых полярных берёз, нещадно закрученных многолетними, а точнее сказать, многозимними вьюгами.

Работать неслышно, идти незаметно – это Егор на афганской войне мог делать лучше многих других. Более того, у него было какие-то врождённое чутьё на противопехотные осколочные мины, которые душманы ставили как частокол на своём огороде. Сколько раз он, уходя в разведку по темноте, обходил стороной те места, где можно было взлететь на воздух и приземлиться уже без ног, без рук, а то и вовсе без головы. И вот эта привычка Егора – ступать сначала не всей ногой, а только на цыпочках – не только не пропала у него, но даже усилилась, потому что помогала на охоте выслеживать зверя.

Сапоги его бесшумно ступали по морошке, давили бруснику – соком брызгала на кирзачи. И вдруг он резко остановился – будто почувствовал мину, прикрытую шелковой травкой. «Что такое? – промелькнуло в голове, и тут же улыбка тронула губы. – Гнездо!»

В трёх шагах перед ним находилось хорошо замаскированное гнездо поморника, напряжённо приподнявшегося на яйцах – тоже успел заметить человека. Ощущая жарко взметнувшееся сердце, Егор стороной обошёл прибрежные заросли, чтобы не растревожить поморника, который может крик поднять – он хорошо умеет защищать гнездо.

Раздвигая сплетённые ветки берёз и лиственниц, он появился перед браконьерами – будто из-под земли.

Мужики – Москалёв и Плацуха – не могли не изумиться такому неожиданному появлению. Особенно Москалёв, настроившийся на благостный, безоблачный отдых. Свою толстую физиономию, а вместе с ней и одежду чиновник минутами раньше густо обмазал хорошей мазью, от которой шарахались комары, мошкара и зловредный северный шмель. И теперь, когда воздух очистился, чиновник взялся фотографировать. Причём он это делал не без выдумки – действовал как истинный, прирождённый эстет. Он сорвал два-три цветка дриады, которые должны были белыми звёздочками смотреться на фотографии; вокруг этих звёздочек рассыпана была морошка, голубика и черника…

– О! – заметив Егора, пробормотал Москалёв и едва не выронил фотоаппарат.

Плацуха, тот, конечно, тоже удивился, но, однако, виду не подал – только ресницы дрогнули. Несколько секунд Плацуха молча ждал – может, кто ещё появится следом за этим странным парнем в штормовке, с кулаками, плотно вбитыми в карманы. Нет, никто больше не появился. «Уже хорошо!» – отметил Плацуха.

Рыбаки-разбойники переглянулись, как бы спрашивая один другого: кто это такой? На «государево око» – рыбного инспектора или охотоведа – вроде не похож. (Перед вылетом Плацуха прозондировал почву – всё было чисто).

И Зимогор тем временем молча разглядывал их. Сытые, самоуверенные. Сразу видно – не рядовые. Генеральские чины.

Опомнившись после короткой растерянности, Плацуха веточку сломал – неторопливо, нарочито спокойно сломал.

– Здорово, товарищ! – лениво отмахиваясь от гнуса, проговорил он с наигранной бодростью. – Как жизнь? Отдыхаем?

– Работаем! – сквозь зубы процедил Егор.

– Это похвально. – Плацуха бросил ветку в огонь. – Кто не работает – не ест.

Неожиданно подмигнув подполковнику, Зимогор сурово спросил:

– Мужики! Что вы делаете?

– А что мы делаем? Культурно отдыхаем.

Кривоногий Фукалов откуда-то из-за деревьев подошёл – голову сунул под дым костра. Назойливый гнус норовил доконать; за ушами мясо до костей выгрызал, в ноздри набивался. Закашлявшись от дыма, Фукалов прослезился и, размазывая слёзы по щекам, поинтересовался:

– Гости у нас? Да, товарищ подполковник?

– Да, вот, – как-то очень вежливо сказал Плацуха, – объявился… рыбный инспектор.

Фукалов замер. Но посмотрел на Плацуху и понял: шутит. И в то же время возле костра что-то непонятное происходило…

– А что такое? – удивился майор. – В чём дело?

– Ты у него спроси… – Плацуха глазами показал на пришельца.

Егор пошевелил кулаками в карманах.

– Я говорю, куда вы хапаете?! – Он посмотрел на рыбу, на икру, глиняно-янтарным бугорком возвышавшуюся возле пустой бутылки на походном столике. – Я тут живу, работаю, и то ни разу…

– Живи. – Плацуха пощипывал усики. – Мы тебе не мешаем.