Царь-Север

Белая ночь как будто вспомнила себя – как будто очнулась от обморока. Бледное небо – с выражением какой-то странной виноватости – посмотрело в чистые прогалы между тучами и облаками. Синевато-бледная земля густо и пряно дымилась после дождя. На горах шумели бурные ручьи, серебряными сверлами буравили себе дорогу между валунами, буреломами – стекали в реки и с обрывов прыгали в озёра.

Измученные, злые, промокшие до нитки, они кое-как дотащились до очередного озера.

Дрёмное, точно оправдывая свое название, гладко, дрёмно лежало в горах. Дальний край сиял вытертым зеркалом, отражая сумрачный рассвет и опрокинутые смутные хребты.

На возвышении каменистого берега жёлтым листом виднелось окошко зимовья. Тихо кругом, и только на острове, в мокром ольховнике, однообразно и тоскливо попискивала птица… Где-то в горах загрохотали камни, подмытые потоками ливня. Эхо обвала, увязая в мокром воздухе, послышалось как через вату.

Скоро собака почуяла путников – всполошилась около избушки.

Распахнулась дверь, набухшая от сырости. Свет керосиновой лампы золотистым клином раздвинул сумрак, показал дымящийся туманами пригорок.

– Кого там нелегкая носит? – заворчал хозяин, успокоив собаку.

– Макарыч? Ты?

– А ты-то кто?

– Плацуха!

– Откуда?.. Ох, да сколько вас? – удивился хозяин, глядя из-под ладони. – Ну, заходите. Тока даже на полу все не поместитесь…

– Спать не будем, Макарыч.

– А что? – насторожился хозяин. – Водку хлестать да песняка давить? Дак у меня уже башка гудит. Вчера тут были черти…

– Дай лодку, – перебил Плацуха. – Срочно!

– Прыткий парень! А я? Как сети проверять с утра? Верхом на палочке?

– Гости, Макарыч. Из Москвы, – устало объяснил подполковник. – Завтра самолёт.

– Во как! – Хозяин крякнул. – Как это вас угораздило? В такую погодку…

– Долгая история… – Плацуха отмахнулся от дыма. – Дай лодку, Макарыч. Христом богом прошу! Я к утру обернусь. Привезу пару литров водяры…

– Вы хоть в избу войдите, отогрейтесь, – пригласил хозяин.

Вошли. Осмотрелись. Тепло в зимовье. Красота. Печка потрескивала, разгрызая поленья. Чай стоял на столе.

– А выпить нет, Макарыч?

Хозяин не спеша закурил. Глубоко затянулся.

– Я ж говорю, вчера тут были… Как только ещё не выжрали карасин из лампы!

Гости выпили по кружке горячего чая. Пожевали свежей рыбы. Краснобай с Москалёвым заметно разомлели, рассолодели в тепле – то и дело зевками, носами клевали.

– Ну, что? Решайте! – сказал Плацуха, снимая рыбью косточку с тоненьких усов. – Может, покемарим до утра?

Москалёв, грузно сидящий у печки, поморщился, шевеля поврежденной ступней. (С такою ногой всё равно не заснуть).

– А сколько нам ещё пилить? Не далеко? – Он поднялся и пристукнул крепким батогом. – Тогда вперёд!

10

И наконец-то – гостиница, душ, благодать. Вот когда начинаешь ценить прелести цивилизации – когда побываешь в таких передрягах…

Московские чиновники после душа взбодрились. Переоделись в сухие пижамы, в тапочки. Сели за стол, шарахнули по рюмке коньяку. Заулыбались. Вот оно, счастье. А мы всё думаем, гадаем: что такое счастье и с чем его едят? Как мало всё же надо человеку: напился, наелся, завалился в тёплую кровать – и счастлив…

Хмелея, чиновники развеселились. И всё, что с ними приключилось в грозовую ночь, всё, что казалось тяжким и опасным, – предстало в романтическом свете. Будет что вспомнить.

От усталости и пережитых треволнений Москалев катастрофически быстро хмелел. Обрюзгшее лицо его с левой стороны было до крови поцарапано ветками во время перехода по Гробовому перекату. Лицо это с каждой минутой приобретало гримасу брезгливости и недовольства. Задирая больную ногу на журнальный столик, Вольдемар Петрович попросил Плацуху осмотреть опухшую лодыжку.

– Да потише. Ой, ладно! Ну, кто ж так осматривает?

Плацуха напомнил, шутя:

– Вольдемар Петрович! Так я ж не подполковник медицинской службы!

– А может быть, ты вообще не подполковник? – тоже, как будто шутя, спросил Москалёв.

Плацуха быстро опустил глаза, в глубине которых полыхнули злые огоньки.

– Виноват, – пробормотал, пощипывая усики.

Вольдемар Петрович рюмку взял. Посмотрел на мокрое окно, за которым светало. Сказал, кривя ухмылку:

– А парень-то смелый попался! Есть ещё такие…

– Ничего, – мрачно заверил Плацуха, – он ещё своё получит!

– Не знаю, как насчёт его, а вот мы-то своё получили… – Вольдемар Петрович выпил, крякнул и, прихрамывая, дошёл до своей кровати. – Ну, всё, ребята, вы свободны. Вы молодцы. Вы заслужили по «Ордену Полярной звезды». В Москве я буду хлопотать о награждении…

Краснобай удивлённо посмотрел на него.

– Так это не в Москве, – насмешливо напомнил. – В Стокгольме надо будет хлопотать. Это награда Швеции.

– Нет, ну, почему же? – Москалёв зевнул. – И у монголов есть орден «Полярной звезды». Дело-то не в этом. Дело в том, что и майор и подполковник – такими храбрецами оказались… Ха-ха… Ну, просто грех таких не наградить…

* * *