Царь-Север

Река Быстротечная, напоровшись на горный рыжевато-антрацитовый хребет и изгибаясь шипящей змеюкой, бурно текла в этом месте, раздваивалась: основное русло превращалось в порог, а вспомогательное – стремительно и страшно сужалось в горловину, которая может сравниться с бутылкой, откуда хлещет струя шампанского.

Закатное солнце коснулось горы и примялось вдали между скалами, напоминая увядающий цветок кипрея. Широкая тень поползла по гулкому порогу, погасила белизну бешеной пены в камнях. Свет уходил, нужно было спешить. Только поспешай, не суетясь. Тут всякий раз – как будто в первый раз…

Егор нацелил лодку между валунами, грозно вспухающими из-под воды. Тонкой прозрачной плёнкой вода обтекала, обтягивала гладкие, зализанные головы тёмных валунов и заплетала белые косички на затылках. Выруливая на пенную ревущую стремнину, Зимогор с холодеющим сердцем осознал в какой-то миг, что лодка почти перестаёт повиноваться. И важно было в этот миг не сдрейфить, не схватиться за весло. Не надо спорить с перекатом. Не доказывай ему, что ты – сильнее и умнее. Ни черта подобного! Он – переспорит любого. Нужно ему довериться. Но только – на две-три секунды.

Вот река подставила под лодку свой могучий хребёт. Поволокла, как щепку, по фарватеру. Не зевай! Несколько секунд задаром прокатился на хребтине, а дальше – эх, раззудись, плечо, размахнись, рука! – дальше надо опять между камнями лавировать… Жутковато! И – весело. В общем, красота, кто понимает, кто не трусит.

– Всё, Черныш! Прошли! Как будто в рай попали!

С трудом, со скрипом и скрежетом валунов под бортами лодки, с матюгами и с крупнокалиберным потом, выступившим на лице и на шее, Зимогор – уже и сам себе не веря – проскользнул кипяченое место. Повеселел, расслабляясь, и непроизвольно подмигнул собаке, распластавшейся по днищу лодки и всё ещё заметно подрагивающей.

Через минуту, осознавая миновавшую опасность, Черныш приободрился, подскочил, возбужденно закрутился, поглядывая по сторонам. И вдруг подал тревожный голос. Зимогор, проследив за абрикосовыми глазами кобеля, заприметил в кустах блеснувшую корму помятой лодки.

Причалил, постоял, соображая, что тут могло произойти. Побегав по берегу, Черныш понюхал что-то в кустах, в камнях. Возвратился, выразительно избоченив голову и как бы говоря своими абрикосами: больше нет ничего подозрительного.

Дюралевая лодка на перекате сложилась в виде пирожка. А нет ли там начинки из людей? Тот пирожок зверски покусан и пожеван гранитными зубами Гробового. Зимогор, пожалуй, не узнал бы злополучную лодку, если бы не разглядел прострел – аккуратную дырочку в левом борту чуть ниже ватерлинии. Рядом с лодкой валялось покорёженное весло.

– Не повезло! – усмехнулся. – Видно, гроза помешала. – Он увидел ворона, чистившего клюв о ветку. Походил по кустам и раздвинул шарагу, вспугнувши мелких птиц. Но ничего и никого не обнаружил.

Вечер клонился на холодную воду, когда Зимогор, заглушив мотор, на вёслах подошёл к обрывистому берегу, за многие годы жутко засыпанному кучами шлака, мусора и всякой другой дребеденью, которая в археологии почему-то высокопарно именуется «культурным» слоем. Противно подступаться к такому «шибко культурному» слою. Зато безопасно. Вряд ли кто-то станет поджидать его, караулить на этой помойке.

В закатных лучах подходя к поселку Тундровому, он увидел машину – по дороге, раскисшей после дождя, протарахтела в сторону местного аэропорта. А вскоре Егор услышал грохот запущенного мотора, и характерный посвист вертолетного винта.

Погладив белый бант на груди Черныша, парень приказал кобелю сидеть, помалкивать. Проворно закарабкался на береговую скалу. Так старался и так торопился – до крови расцарапал левую ладонь, а на правой руке ноготь едва не сломал. Горячим языком слизнув кровинку из ковшика ладони, охотник расчехлил бинокль и «подтянул» поближе к себе аэродром. Красные бочки с мазутом и горючкой замаячили на краю взлётной площадки. Старый, давно уже списанный и полуразобранный самолёт метеоразведки стоял в кустах – ветки росли между крыльями.

Потом вертолёт задрожал в окулярах. Блеснуло стекло кабины. Чёрный квадрат распахнутой двери. Фигуры людей замелькали. Рюкзаки. Оружие в чехлах.

Кто-то загружался в вертолет. Кажется, двое. Один из них поспешно повернулся к выходу, чтобы дверцу захлопнуть. Егор присмотрелся.

– Знакомая рожа, – прошептал он. – Где же я видел тебя, родимую, в такой же вязаной шапочке? А?

14

Ворон стоял на дороге – стоял и нагло пялился, приоткрывши клюв. Как будто ждал подачки. Приметам Егор не очень верил, но перед вороном пасовал почему-то. (Ворона покормить – беду отвести). Он всегда старался накормить вот такого чёрного чёрта с глазами, похожими на сизые картечины. Причем стремился сделать это как-то «незаметно» для себя. Встретив на дороге ворона, Егор будто случайно обнаруживал под рукой «завалявшегося» тайменя или кусок сохатины. Усмехался в душе над собою, но всё-таки бросал пожрать…