Царь-Север

Охотник тайком появился в Москве, где и в самом деле произошло нечто вроде новой русской революции: флаги на башнях были другие, а вместо советских рубиновых звёзд – золотые двуглавые орлы зорко смотрели по сторонам и время от времени словно подмигивали Егору – так ему показалось, когда он толкался по Красной площади, куда в первую очередь непременно приходит всякий себя мало-мальски уважающий провинциал. На площади были толпы какого-то народу с плакатами. Кто-то кричал по поводу того, что Ленина – самым срочным образом причем – надо за ноги вытаскивать из Мавзолея. «Нет! – подумал Егор, улыбаясь. – Это я сплю. Наяву такого никак не может быть!»

Осторожно, несуетно, как по дремучей тайге, он побродил по рынкам, по барахолкам, каких ещё вчера тут не было: товары из Китая громоздились курганами. Кругом было полно и скупщиков и перекупщиков, но никто их почему-то не трогал – спекулянтов называли бизнесменами и даже милиция, приближаясь к ним, козыряла и о чём-то вежливо вела беседу, которая заканчивалась вороватым расталкиванием денег по милицейским карманам.

«Да! – уже твёрдо подумал Егор. – Это сон! Такого быть не может по определению! Откуда вдруг такая спекуляция в открытом виде? Хотя мне-то что? Что я встревожился? Мне это на руку! Мне это – в самый раз!»

Он что-то высматривал и что-то вынюхивал, озираясь по сторонам. Прозрачными намёками и всевозможными экивоками он что-то выспрашивал у парней с продувными рожами, с наколками на волосатых лапах и с такими золотыми цепями на шеях – лодки можно держать на приколе.

– Ишь ты! – недоверчиво ухмылялись в бородатое лицо охотника. – А зачем тебе эта игрушка?

– Тайга, однако, тундра! – говорил он, нарочито коверкая речь. – Чукча будет белка глаз стрелять!

– Ты, чукча, не гони пургу! – сказал один амбал, похлопав по плечу Егора. – Ну, допустим… Я говорю – допустим, игрушка имеется. Хорошая игрушка. Только дорогая. Понял, чукча? Деньги есть?

– Мало-мало найдем! – Охотник с треском разорвал подкладку и показал самородок, небольшим угольком полыхнувший на солнце.

Алчно облизнувшись, амбал потёр ладони.

– Ай да чукча! Однако, сторгуемся!

Зимогор взял «игрушку», аккуратно упакованную так, что для постороннего глаза это были простые грабли рядом с лопатой или тяпкой – набор вполне спокойного, законопослушного дачника. Уходя с того места, где они сторговались, Зимогор заметил: по пятам за ним направились три парня. Мало им, сволочам, самородного золота, решили догнать, потрясти. Дармоеды эти – большая фигура, но дура – не имели понятия, что это такое «глаза на затылке» охотника. Зимогор туда свернул, потом сюда, потом сделал какую-то заячью скидку и ушёл от них, шагу даже не прибавлял. Москва – дремучий город, затеряться легко.

Оторвавшись от своих преследователей, он двинулся глухими переулками, дворами. Спустился в какой-то подземный переход, где воняло канализацией и под ногами шныряли крысы. Потом пошёл по чердакам, время от времени пугая воробьёв и голубей. В нос ударило птичьим пометом. В дыры светило солнце, небо голубело. Егор осторожно приблизился к забитому слуховому окну. Отодвинул гниловатую доску. Оружие с глушителем, с оптическим прицелом аккуратно легло в деревянную выемку. Охотник раскорячил ноги. Уперся. Затаил дыхание. И тут…

На оптический прицел упала капля жидкого птичьего помёта. Голубь покружился над чердаком и нахально уселся – прямо напротив Егора.

– Сука ты, а не голубь мира! – прошептал он, протирая оптику и непроизвольно подмигивая белому голубю.

И вдруг Егор заметил: в окне, куда он целился, зашевелилась занавеска. Скрипя зубами и матерясь, он заторопился, опять схватил оружие наизготовку и лихорадочно передернул затвор.

17

Кошмарный сон корежил Зимогора. Скрипя зубами и матерясь, Егор – во сне! – передёрнул затвор карабина и чуть не выстрелил в окно избушки.

Когда пришёл в себя, когда прочухался – руки тряслись, башка гудела. Сам себя испугавшись, Зимогор отложил карабин и двумя руками вцепился в рыжевато-белые всклокоченные волосы. Посмотрел за окно, ухмыльнулся, вспоминая Москву, амбала, продавшего винтовку с оптическим прицелом.

– Значит, приснилось? – Он облегченно вздохнул, озираясь. – А где это я?

– У соседа, – мрачно сказал хозяин зимовья.

Егор присмотрелся.

– Здорово, сосед.

– Здорово, – бодрым голосом отозвался мужик; он, похоже, не спал. – С приездом, парень!

– С приездом? Откуда?

– Ну, как это – откуда? Из Москвы.

– Что? – догадался Егор. – Я опять орал во сне?

– Нет, песни пел…

– Ну, извини.

– Да ничего, отдыхай, что ж теперь… – не очень искренне сказал мужик, закуривая. – А что у них там, кстати, произошло? В Москве. Ты не в курсе?

– А хрен их знает. – Зимогор пожал плечами. – Кто-то что-то с кем-то не поделил чего-то.

– Паны дерутся – у холопов чубы трещат. Так ведь, да?

– Я не холоп. Не знаю.

– А кто ты? Пан? – с лёгкой подковыркой спросил сосед.

Сурово посмотревши на него, Егор неожиданно подмигнул.

– Ты не волнуйся. Я долго у тебя не задержусь.

– Зима. – Сосед вздохнул. – Куда теперь? Живи.