Царь-Север

– Н-да! – подытожил Тиморей, глядя на лезвие, чуть не расколовшее столешницу. – Встреча прошла в тёплой дружественной обстановке.

– А что? Тебе холодно? – Хмыкнул Егор. – Ну, ещё подкинь дровец.

Молча поднявшись, художник вышел из зимовья. Побродивши по берегу Дикого озера, он отыскал пригожее местечко и с удовольствием искупался в прохладной воде. Успокоился и подумал: «Ладно, чёрт с тобою! Будет вертолёт – я улечу! Ты не Тарас Шевченко, а я не Карл Брюллов – это же он когда-то выкупил Тараса из крепостной зависимости… И мне бы, конечно, хотелось помочь этому контуженному… Да только, видно, ничего не выйдет из этой затеи. Ведь он же дикий – как вот это вот озеро!»

Шатаясь по берегу Дикого озера, художник изумлялся тому, что вода здесь вела себя примерно так же, как море во время шторма – дикая вода была. Видно, вскипая под ветром, вода всей грудью кидалась на берег – крушила деревья, крошила кустарник. Такая вода присмиреет только в ледяной смирительной рубашке, а иначе с нею никакого сладу нет и не предвидится.

Стали ждать вертолёт. Нет, не то, чтоб сидели и ждали, выпучив глаза на перевал – занимались делами, коротая время. Но подспудно всё равно – как один, так и второй – нацелены были на то, что вот-вот вертушка должна прилететь. Но время шло, летели дни за днями – как листья и хвоинки с деревьев, стоявших поблизости. А в небе над горами и над озером – никакой вертушки даже близко не было…

5

Осень уже вовсю хозяйничала на берегах Дикого озера. На продувных местах трепетали, как знамёна, желтовато-оранжевые лиственницы, за которыми столпилась бесчисленная армия деревьев. День ото дня жаркий дух «знаменосцев» уступал напору смелых ветродуев. Самые высокие, передовые листвяки «линяли», хлопьями роняя шерстинки хвои, побеждённо сникли, чернея холостыми стволами. Лишь молодые соратники, стоящие ниже, ерепенились ещё, ершились изумрудно-желтоватой шерстью. Там, внизу, будет какое-то время продолжаться роскошество осенних красок. Будут слышны отголоски летнего пиршества. Горы, до срединной высоты одетые лесом, будут ярко и звонко сорить цветом опадающего золота, цветом шафрана и апельсиновой кожуры.

И тундра напоследок запестрила жухленьким весёлым разнотравьем, похожим на веселье чахоточной девицы, решившей напоследок полюбить кого-то, отдать ему свое сокровенное, сладкое, что копилось и приберегалось в течение короткой летней жизни. Северный дар – щемящий, несказанный. Любая россыпь спелой ягоды в сладкой своей сердцевине хранит горчинку, словно каждую ягоду сверху всё лето целовало солнце, а из-под низу жалило вечной мерзлотой.

Тёплая осенняя пора на Крайнем Севере напоминала художнику ягоду, сладковато горчащую на языке: сегодня звонко, солнечно, а завтра – глухо, сыро. Скоро косматое небо, как зверь, навалится на горы, на долы. Длинные дожди стеклярусом повиснут под окном охотничьей избы. Но это – завтра. Зачем заглядывать в печали и заботы завтрашнего дня, если есть возможность радоваться нынешнему дню?

Над горами, обступившими озеро, с удивительной силой разгорелось, разыгралось краснопогодье. Чистое небо открылось, обнимая тундру. И реки, и озера, засмуревшие было – воспряли духом, играя и переливаясь самородными крупинками солнца, намытого у береговой полосы, где важно и чинно, заложивши крылья-руки за спину, гуляет бургомистр – начальник озера. Как ребятишки, резвятся утки, играя в догонялки. Лебеди степенно плавают, вольтами отражаясь в тиховодах. Красота! Взбодрились и как-то по-весеннему запахли, задышали голые деревья. Прибрежный камень, местами уже облачённый в ледяную кольчугу, закурился на солнцепеке, прослезился от благодати. Мелкие птахи, собравшиеся улепетнуть к теплу – овсянки, варакушки, пеночки – растерялись. Глазёнки-бусинки изумлённо выкатили, клювы распахнули, защебетали, громко и весело друг дружке говоря: «Ну что, кума, не будем торопиться? Задержимся, понежимся день-другой!»

Случается такая благодать. Седобородый суровый Царь-Север по своей великой царской прихоти – ни к селу, ни к городу – вдруг издаёт приказ: маленечко побаловать природу. Но обольщаться не надо. У этого царя бывает так, что правая рука не знает, да и знать не желает о том, что в это время делает левая рука.

6

Вместо долгожданной обещанной вертушки на Дикое озеро прилетели облака и тучи с голубовато-белыми ватными боками, с чёрной сердцевиной. Непогода задурила, раскачала озеро. Шквальный ветер небо ворошил, выворачивал наизнанку. Облака и тучи росли, как на опаре – вязким, ленивым тестом сползали на горы, обмазывали тундру. Туман за окном потянул колдовскую кудель аспидного цвета. От избушки отойди шагов на десять – назад с трудом вернёшься.