Царь велел тебя повесить

Тот сценарий, который я написал для проекта, перестал мне нравиться, когда я начал читать тюремное письмо к большелапой эстонке. Вернее, он перестал мне нравиться еще раньше – когда я прочитал письмо от Кайриса, где он умолял приехать и решить его проблемы. Быстро же он сдулся, великий знаток стратагем. Лиссабонская куница для кошельков уделала его, как младенца. Надеюсь, тут замешан чернокнижный пупс Габии, иначе это объяснить невозможно. Недаром моя девочка воткнула в резиновое сердце Армана штопальную иглу.

Прочитав письмо, я засмеялся в голос. Мне страшно, бро. Помнишь тот неисправный автомат на Немецкой улице, в который мы ходили слушать телефонные голоса? Так вот, сейчас этот автомат у меня в голове! Он думал, я на это куплюсь, вспомню вильнюсские денечки, помчусь вытаскивать его из мутной лужи. Он спал с моей женщиной, он заподозрил меня в воровстве, он живет в предмете моей зависти, в Domus Aurea Neronis, где можно снимать кино до скончания лет, не выходя за ворота. Впрочем, довольно было бы и женщины.

Зое

По краям Лиссабон наливается античной беспечностью: на входе в зеленную лавку позвякивает фаллос, тинтиннабулум с пятью колокольчиками, влюбленные расстилают одеяла в парке, старухи в кафе издают гортанные хрипы, их лица натерты мелом, розоватые брови заломлены. В прошлом году одну такую я приняла за подавальщицу и попросила принести вина, старуха замахала руками: да вы что! я хотела взять у вас стул для подруги! я вам не прислуга! как вы смеете вообще! Через полчаса я наткнулась на нее в табачной лавке, она продала мне зажигалку, надменно прищурившись.

Фабиу рассказывал мне, что гравитационное поле Земли не везде одинаково: в Индии притяжение слабее, чем в России, а самое сильное, как ни смешно, в Португалии. Так вот, я думаю, что центр этого гравитационного круга находится именно в Альфаме, поэтому здесь так много безумцев, дома опираются друг на друга, будто пьянчужки, ступени слишком круты, фасады тяжелы, а крыши норовят съехать прямо на глазах.

Чем ближе темнота, тем меньше действует на меня гравитация. Я стала на удивление нормальной и даже практичной. Тебя будут ждать двадцать четыре банки с вишневым вареньем, и в каждой – послание. И пара банок с абрикосовым!

Есть еще одна вещь, Косточка, которую я не успела тебе сказать. Вернее, не знала, стоит ли это делать. По поводу твоего отца. Я привыкла представлять его благородным шляхтичем, с которым у моей сводной сестры была любовная история. Меня восхищала его тайная связь с сыном, затененный расплывчатый образ, который ты пытался разгадать, глядя на его братьев, мне нравилось, что он передавал тебе дорогие подарки, а не слал, скажем, деньги твоей матери. Не слишком практично, положим, зато в этих жестах не было отчуждения, того, что португальцы называют alienação. Это были жесты страдающего человека, понимаешь?

Ладно, давай я просто прочитаю тебе письмо, полученное прошлой весной от твоей матери. Постараюсь изобразить ее голос, чтобы тебе было веселее. Слушай!