Царь всех болезней. Биография рака

Впервые я услышал о лекарстве Друкера осенью 2002 года, когда еще ординатором сортировал пациентов в скоропомощном отделении Массачусетской больницы общего профиля. Один интерн позвал меня посоветоваться по поводу мужчины средних лет с ХМЛ в анамнезе: он пришел в клинику с жалобой на сыпь. Стоило мне это услышать, как в голове сложились инстинктивные выводы: пациенту сделали пересадку донорского костного мозга, сыпь – первый признак грядущей катастрофы. Иммунные клетки чужеродного мозга атакуют организм больного, налицо конфликт “трансплантат против хозяина”. Прогноз мрачный. Пациенту нужны стероиды, иммунодепрессанты и немедленное помещение на этаж трансплантации.

Однако я ошибся. В красной папке с историей болезни упоминаний о пересадке костного мозга не было. Пациент протянул мне руку, демонстрируя сыпь, и в ярком свете неоновых ламп приемной я разглядел лишь несколько разрозненных, на вид безвредных прыщиков – ничего похожего на темную крапчатость реакции на трансплантат. В поисках иного объяснения я проверил, что за лекарства он принимает. В истории значился всего один препарат – “Гливек”, лекарство Друкера под новым названием[971].

Сыпь была лишь незначительным побочным эффектом препарата. Основной же эффект, хоть и не заметный невооруженным глазом, был куда существеннее. В мазке крови, положенном под микроскоп в патологической лаборатории на втором этаже, клетки нового пациента выглядели на удивление обычными. “Нормальные эритроциты, нормальные тромбоциты, нормальные лейкоциты”, – бормотал я себе под нос, медленно перемещая взгляд по трем линиям клеток и не в силах увязать наблюдаемую картину с диагнозом. В мазке я так и не нашел ни единого лейкозного бласта. Если у пациента и вправду был ХМЛ, то в глубочайшей ремиссии, не позволяющей выявить даже минимальные признаки болезни.

К зиме 1998 года Друкер, Сойерс и Талпаз повидали уже дюжины подобных ремиссий. Первым экспериментальным пациентом Друкера стал 60-летний пенсионер, бывший проводник поезда с Орегонского побережья. Он прочитал о новом лекарстве в местной газете и тут же обратился к ученому, предлагая себя на роль морской свинки. Друкер дал ему маленькую дозу “Гливека” и остаток дня провел у его кровати, нервно ожидая признаки интоксикации. К ночи пациент был все еще жив и даже не демонстрировал никаких нежелательных эффектов лекарства. “Та молекула впервые попала в организм человека и запросто могла учинить в нем хаос, но этого не произошло, – вспоминал Друкер. – Я испытал невероятное облегчение”.

Друкер все повышал и повышал дозу препарата: 25, 50, 85, 140 миллиграммов… Росло и число его пациентов. С увеличением дозы эффект “Гливека” проявлялся все отчетливее[972]. У поступившей в клинику Друкера пациентки из Портленда число лейкоцитов в крови в 30 раз превышало норму – ее сосуды и селезенка были до отказа набиты лейкозными клетками. После нескольких доз препарата количество лейкоцитов стало стремительно падать и потом в течение недели нормализовалось. У других пациентов, которых лечили Сойерс в Лос-Анджелесе и Талпаз в Хьюстоне, результаты были схожими: за считаные недели показатели крови у всех приходили в норму.

Вести о новом лекарстве распространялись быстро. Разработка “Гливека” совпала с появлением пациентских интернет-форумов. В 1999 году больные вовсю обменивались информацией онлайн. Нередко сами больные рассказывали своим врачам о лекарстве Друкера, а если их врачи ничего не знали и демонстрировали скепсис, отправлялись в Орегон или Лос-Анджелес, чтобы попасть в программу испытаний.

Из 54 пациентов, получавших высокие дозы “Гливека” в I фазе клинических исследований, у 53 эффект развивался в полной мере уже в первые дни от начала лечения [973]. Пациенты продолжали принимать препарат недели, потом месяцы – и злокачественные клетки не возвращались. Без лечения ХМЛ выглядит “хроническим” лишь в сравнении с другими лейкозами: по мере прогрессирования болезни симптомы усугубляются и добавляются все быстрее, и большинство больных не живет дольше трех – пяти лет. На фоне “Гливека” болезнь резко замедлялась, количественный баланс клеток восстанавливался – происходило “разгноение” крови.

К июню 1999 года многие первоначальные пациенты по-прежнему находились в глубокой ремиссии, что для “Гливека” означало неоспоримый успех. Новый препарат превратился в стандартное средство для лечения ХМЛ. Обсуждая это когда-то смертельное заболевание, онкологи говорят о “догливечной” и “постгливеч-ной” эрах. Вот как Хагоп Кантарджян, врач из техасского Онкологического центра Андерсона, резюмировал влияние, которое препарат оказал на ХМЛ: