Царь всех болезней. Биография рака

В том же году британские ученые запустили гигантское исследование, призванное подтвердить зловещее предположение. Исследование сравнивало “случаи” (пациентов с глиомами) и “контроль” (людей без глиом) по параметру использования мобильного телефона. Результаты исследования, обнародованные в 2006 году, казалось, подтверждали повышенный риск развития правосторонней опухоли мозга у пациентов, державших телефон у правого уха. Однако более детальная оценка данных выявила странную закономерность: привычка прикладывать телефон к правому уху снижала риск образования левосторонней опухоли. Простейшим объяснением этого феномена было искажение памяти: пациенты с уже поставленным диагнозом невольно преувеличивали частоту использования телефона с пораженной стороны и избирательно забывали, что с другой его тоже держали. Когда авторы исследования сделали поправку на эту ошибку, связь между глиомой и мобильным телефоном улетучилась. Специалисты по онкопрофилактике и подростки, приросшие к своим телефонам, могли торжествовать – но, правда, недолго: к моменту завершения исследования рынок наводнили телефоны нового типа, так что свеженькие отрицательные результаты тут же перекочевали в разряд сомнительных.

История с мобильными телефонами – отрезвляющее напоминание о том, что для оценки любого потенциального канцерогена необходима методологическая строгость. Тревожность по поводу рака раздувать легко, а вот выявлять истинный канцероген, определять степень риска при разумном его дозировании и обращении с ним, сокращать контакты людей с этим канцерогеном научными и юридическими мерами – одним словом, сохранять наследие Персиваля Потта – куда как сложнее.

“Рак на сломе эпох, – говорил онколог Харольд Берштейн, – обитает между обществом и наукой”. Это означает, что мы должны решать не одну проблему, а сразу две. Первая, “биологическая проблема” рака, предполагает “применение фантастического подъема научного знания <…> для победы над этой древней и страшной болезнью”. Но вторая, “социальная проблема”, не менее остра: она требует от нас противостоять обычаям, ритуалам и моделям поведения, вшитым прямо в сердцевину нашего общества и во многом определяющим нас самих: они касаются того, что мы едим и пьем, что производим и выделяем в окружающую среду, когда предпочитаем заводить детей и как стареем.

Тринадцать гор

Любой недуг – проблема музыкальная, – так говорил Новалис, – и любое исцеление – музыкальное решение.

Уистен Хью Оден, “Искусство исцеления”[984]

Революцию в онкологических исследованиях можно свести к единственному утверждению: рак по сути своей – болезнь генетическая.

Берт Фогельштейн[985]

Когда летом 2004 года я начинал писать эту книгу, меня часто спрашивали, как я собираюсь ее закончить. Обычно я отмахивался от вопроса. “Сам не знаю, – уклончиво отвечал я. – Пока не уверен”. По правде говоря, я был уверен, хотя мне и не хватало мужества признаться в этом самому себе: книга завершится смертью Карлы от рецидива болезни.

Я ошибся. В июле 2009-го, ровно через пять лет после того, как я направил микроскоп на костный мозг Карлы и подтвердил ее первую ремиссию, я подъехал к ее дому в Ипсвиче с букетом цветов. Утро выдалось пасмурным, изнуряюще душным: коричневатосерое небо грозило разразиться дождем, но так ничего и не происходило. Перед тем как выехать из больницы, я наскоро просмотрел свою первую запись о появлении Карлы в больнице, сделанную в 2004-м. Со стыдом я вспомнил, что не верил тогда в способность этой пациентки пережить даже первый этап химиотерапии.

Но Карла справилась. Ее изматывающая личная война наконец закончилась. При остром лейкозе пять лет ремиссии, в общем-то, равнозначны излечению. Я вручил Карле азалии, а она стояла и молча смотрела на них, ошеломленная грандиозностью одержанной победы. С головой погруженный в работу, я целых два дня не мог уведомить пациентку, что биопсия костного мозга снова не выявила никаких признаков рака. Карла знала от медсестры, что результаты получены, и мое промедление прогнало ее по всем кругам ада: за сутки она окончательно убедила себя в том, что лейкемия вернулась и мое молчание предвещает верную смерть.