Царская дочь

– Мне очень жаль, Лидия, – ровным голосом ответила она. – Это действительно твой сын, и, боюсь, он умер ночью.

Берл мягко потряс Иавина за плечо.

– Они уезжают.

Иавин тут же проснулся, встал и вслед за Берлом вышел из пещеры. Далеко внизу между скал змейкой вился маленький караван: мужчины на лошадях, женщины на навьюченных ослах и мулах. Одна из женщин несла в перевязи младенца. Должно быть, та, что рожала у реки.

Иавин радостно обернулся к Берлу.

– Нам можно возвращаться.

– К маме, – отозвался Берл.

– К Лидии и малышу, – добавил Иавин.

– Я есть хочу, – сказал Берл.

Они переглянулись, и Иавин улыбнулся. Всю ночь они проспали, привалившись друг к другу, и Берл не украл его душу. Иавин больше не боялся его, ни чуточки.

– Пойдем, – сказал он. – Наверняка твоя мать уже приготовила нам поесть.

Он зашагал вниз и обернулся не сразу. Берл так и стоял на обрыве. Его волосы и борода развевались на ветру. Плечи и мускулистые руки нагие. Шея – толстая, как у быка. Как живое воплощение силы и мощи стоял он на краю утеса и обозревал раскинувшуюся внизу долину, по которой река блестящей лентой тянулась в град Сион, куда одним злополучным днем его увели приставники.

Иавин остановился. Выйдет ли из этого парня хороший муж для Зиссель? Станет ли он любить и защищать ее, если понадобится?

– Бе-ерл! – позвал он.

Берл обернулся и расплылся в улыбке.

– Иду, Иавин! – закричал он в ответ и, как горный козел, запрыгал с камня на камень, пока, тяжело дыша, не догнал мальчика.

Ах ты, брехунья проклятая!

– Ребенка надо похоронить, – сказала жена плетельщика.

Плетельщик поднялся с кровати и нервно потер ладони. Творилось что-то дурное, но что именно, ему было невдомек. Он только видел, что Лидия сунула ребенка соседке и выбежала на двор, крича срывающимся голосом:

– Зи-и-иссель! Кто забрал моего Менахема? Где мой сын? Зиссель, где ты? Зиссель!

Щебетали первые птицы. Солнце полыхало кроваво-красным, озаряя селение огненным заревом. На фоне алого неба черными силуэтами вырисовывались хижины. Соседи высыпали на улицу и с тревогой уставились на Лидию. Женщины мигом сообразили, что та ночью родила. Они оттолкнули мужчин, подбежали к ней и попытались успокоить:

– Лидия, тише, тише. Где твой ребенок? Где младенец?

Лидия вырвалась, вбежала в открытую мастерскую и отбросила в сторону стоящую за станком связку тростника – проверить, нет ли там дочери.

– Зи-и-иссель! Да где же ты? Иави-ин!

Женщины догнали ее и схватили. Лидия вырывалась, но они все же сумели запахнуть ей платье, а когда та перестала отбиваться, обняли и принялись гладить по голове.

– Тише, милая. Мы поможем его найти. Сын, говоришь? У тебя родился сын? Разве он не дома, в колыбели? Может, он плакал, и Зиссель пошла погулять с ним, чтобы не будить тебя? Тише, Лидия. Всему найдется объяснение. Тс-с-с! Тише, милая, не убивайся ты так.

Тут из дома вышла жена плетельщика, неся перед собой, словно жертвенного ягненка, младенца – нагого и непокрытого.

– Вот сын Лидии, – сказала она. – Смотрите. Он умер.

Лидия рывком повернулась к ней. Женщины выпучили глаза.

– Это не мой сын! Мой был большим! Здоровым! Намного упитанней этого. И щечки у него были румяные! Где пеленки, в которые был завернут этот младенец? Посмотрите на них. Это не те, что соткали мы с Зиссель! Где эти пеленки?

– Я их в огонь бросила. Они грязные и помечены смертью, – ответила жена плетельщика.

– Ты сделала это нарочно! Этот ребенок родился до срока! Это не мой сын! – Лидия вырвалась и плюнула соседке в лицо. – Иди отсюда! И не ври, что это мой сын. Ты знаешь, что это не так. Ты его видела!

Пораженные женщины загалдели и стали возбужденно переговариваться.

– Лидия, ты сама не своя после родов, ты помешалась с горя. – Жена плетельщика старалась сохранить достоинство. Она оглядела соседок, чтобы удостовериться, что те слышат и понимают ее слова. – Вот твой сын. Тот самый ребенок, которого я видела прошлой ночью.

Лидия уставилась на нее неверящим взглядом. На ее лице, по которому градом катились слезы, отразилась внезапная мысль: соседка плетет козни! Эта женщина не просто ошибается. Нет, она лжет. Ее соседка лжет!

Лидия упала на колени, заколотила кулаками по песку, вцепилась себе в волосы и завопила вне себя от отчаяния:

– Ты лжешь! Ты, которая сама потеряла сынов! Что ты сделала с Менахемом? Где Зиссель? Где Иавин? Ах ты, брехунья проклятая! Что ты сделала с моими детьми? Где они? Где?

Зиссель ехала верхом на осле. Подле шел осел Брахи. Девушка ни разу не взглянула на младенца, что лежал на груди у Зиссель. Ее щеки были мокрыми от слез. Кровотечение все не останавливалось. Брат мужа подъехал и попытался ее утешить:

– Двое моих солдат из Сиона отправились нам навстречу с паланкином. Скоро прибудут.

Он опустил взгляд и заметил кровь на ногах Брахи.

Зиссель проследила за его взглядом, и их глаза встретились. В его взоре читался вопрос, но Зиссель понятия не имела, чем помочь Брахе, и она только склонила голову и потупилась.

Они поехали дальше. Солнце поднималось все выше и выше и припекало все сильнее.