Царская дочь

Скажи, что он живет у подножья горы, на Низком берегу.

– Это брат одного пастуха, господин, – ответил Иавин. – Он шел на пастбище, нес пастуху еду. Он родом с Низкого берега. Слаб рассудком, только и хочет, что домой к матери.

Руки Зиссель снова запорхали.

Эти слова НЕ переводи!

Иавин кивнул.

Младенец, что плачет, – наш брат Менахем. Его похитили и подменили мертвым ребенком! Менахема некому покормить. Приведи маму. Пусть притворится кормилицей. Никто не должен догадаться, что она его мать.

Дина толкнула Иавина:

– Что она говорит?

Недоверчиво нахмурившись, она взглянула на брата, чтобы понять, не раздражает ли и его этот странный разговор.

Переводи! – быстро продолжила Зиссель.

Иавин повернулся к юноше. Зиссель видела, что рассказ ошеломил его и он все еще пытается понять, что произошло.

– На Низком берегу… есть одна… кормилица. Ее ребенок умер. Мы можем ее привести, – запинаясь, перевел он.

– Хорошо. Это дело! Приведите ее. – Юноша махнул солдатам: – Коня сюда!

– Погодите! – Дина грубо схватила Иавина за локоть. – Та женщина, кормилица… Это ведь не соседка плетельщика из того селения на горе, у источников?

Скажи еще раз, что она с Низкого берега!

– Нет, госпожа, не оттуда. Она с Низкого берега, – быстро проговорил Иавин.

Солдат привел коня.

– Верхом ездить умеешь? – спросил брат Дины у Иавина.

При виде огромного скакуна мальчик выпучил глаза, но Берл ухватился за переднюю луку и одним прыжком оказался в седле.

– Я умею ездить верхом. Научился в Сионе. – Берл нагнулся, с улыбкой погладил коня по шее и, казалось, напрочь забыл о страхе.

Юноша засмеялся.

– Похоже, ты и впрямь умеешь обращаться с лошадьми. – Он поднял Иавина, посадил его позади Берла и шлепнул коня по холке. – Привезите ту кормилицу, и поскорее! – крикнул он.

Конь пустился рысью. Иавин крепко ухватился за Берла. Когда они выехали на тропу, бежавшую вдоль берега, конь перешел в галоп.

Берл гордо и прямо сидел в седле, кудри его развевались на ветру. Позади Иавин болтался вверх-вниз, как бурдюк.

Зиссель смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду. Потом подошла к Брахе, которая тихонько всхлипывала за кустами, забрала у нее Менахема и стала качать его, прижав к плечу, пока он не уснул, умаявшись от долгого плача.

Плетельщик похоронил мертвого младенца Лидии на кургане, подле Каменотеса. Могилка была совсем маленькой – все равно что ямка, вырытая для мертвой вороны играющим в похороны ребенком. Чтобы ее засыпать, хватило пары камней.

После бессонной ночи плетельщик чувствовал себя разбитым. Сын еще не вернулся, соседка, похоже, сошла с ума, да и жена вела себя чудно.

Ему недоставало Берла, его родного молчаливого здоровяка, и Иавина тоже. Ему не хватало шуток мальчишки, его любознательности, его живого лица.

– Покойся с миром, малыш, – сказал он и, прежде чем подняться, коснулся ладонью земли у могилы.

По горной тропе, что вела вдоль реки, кто-то спускался на лошади. От стука копыт дрожала земля. Плетельщик размял спину и горестно вздохнул. Только не сейчас, после всего, что произошло! Только царского мытаря им не хватало!

Лошадь появилась из-за деревьев.

В седле сидел Берл, кудри его плясали на ветру. За его спину держался Иавин.

Они проскакали мимо, не заметив его.

Плетельщик проводил их ошеломленным взглядом. Не приснилось ли ему? Он медленно подошел к тропе, испещренной глубокими следами копыт. Не приснилось! Его сын скачет на лошади с Иавином за спиной! О боги!

Берл легко выскользнул из седла и помог спешиться Иавину. На двор, простирая руки, выбежала жена плетельщика и заключила Берла в объятия.

Иавин помчался домой.

Лидия стояла на коленях и тихо бормотала. Ее темные волосы свисали грязными спутанными космами, платье было порвано. Подле нее лежали платок Зиссель, бурдюк и верша.

Она не слышала, как Иавин вошел.

– Мама! – кинулся он к ней.

Она подняла лицо, разодранное до крови, и уставилась на него воспаленными глазами.

– Мама!

– Иавин! Они похитили моего сына и увезли Зиссель! Смотри! Ее платок валялся в кустах. Она пошла за водой. Она…

– Она жива, мама! И малыш с ней! Слышишь? Они живы, и они вместе. Пойдем со мной.

Он помог Лидии подняться. Ноги ее подгибались. Иавин заглянул ей в глаза.

– Мама, послушай! Зиссель жива. Ребенок жив. Пойдем со мной!

Смысл его слов дошел до нее не сразу.

– Они живы? – Голос ее охрип от криков и рыданий.

– Живы, оба.

– Ты видел Менахема?

– Нет, но Зиссель с ним, и она велела мне привести тебя.

– Привести?

– Чтобы ты покормила его. Ты должна сказать, что твой ребенок умер. Им нужна кормилица.

– Для Менахема? Я должна… я должна притворяться?

– Ты должна ей подыгрывать. Так говорит Зиссель.

– Да?.. Так говорит Зиссель? Я пойду с тобой… мне надо переодеться.

– Поторопись, нас ждут!

Кормилица с Низкого берега