Царская карусель. Война с Кутузовым

«Зачем я думаю… об этом? – Василию хотелось подышать на иззябшие руки. – Не так ли думают те, кого завтра не будет?»

Ужасало: жизнь, куда ни поворотись, обычнейшая. Все чем-то заняты, все чего-то говорят, а до завтрашнего дня – часы.

Надежда затеплилась: всё ли у Бога записано? Возможно ли – молитвой, смирением, любовью к людям, к птицам, к травам, к Небу! – переменить записанное? Ведь кому-то завтра, послезавтра, через год, через два ложиться спать, просыпаться. Быть.

Вдруг увидел брата верхом. Окликнул:

– Лев!

– Послали к Ополчению. Привести генералу Фостеру четыреста человек. Кутузов приказал ставить флеши возле Семеновской.

– С богом! – Василий перекрестил брата. – А я покуда без дела.

И тут по казакам прошелестело скороговорочкой:

– Саменерал! Саменерал!

Казаки приосанились, построжали глазами.

Генерал Карпов объезжал свои полки. Смотрел, как стоят. Позиция перед Утицким курганом удобная атаки отражать. Фронт обороны прикрывает молодой лесок. Для контратаки – сверху на головы французов сверзаться лавой – одно великолепие. Для обходов можно использовать овраги. Добрая позиция.

В полку, где служили колонновожатыми Лев и Василий Перовские, бивуак за бугром: укрытие от пуль и ядер. Будет где раненых положить, перестроиться.

– Славное место! – порадовался генерал.

– Колонновожатые молодцы! – Полковник показал на подпоручика.

– Благодарю, Перовский! – Карпов знал офицеров всех шести полков. – Лазарет поставил – лучше не бывает.

Генерал улыбнулся колонновожатому и отцовскими глазами обвел казаков.

– Стоим крепко, но под боком у нас Старая Смоленская дорога. Дороги для войны слаще рек медовых. Точите сабли вострей, ребята, будет о кого затупить.

Забравши с собой Перовского, дабы подпоручик видел дальше полковой кочки, Карпов отправился к соседям, к егерям генерала князя Шаховского.

Василию пришлось за лошадью сбегать.

Егеря стояли в лесу, перед деревней Утицей, прикрывали прогал между скрытно возводимыми флешами и казачьими полками. Обсудили позицию.

– Справа у нас надежно, – говорил Шаховской. – У Бороздина в корпусе 2-я гвардейская и 27-я пехотная дивизии. Сам Неверовский! Да еще сводные гренадерские батальоны Воронцова… На Курганной высоте Раевский. В резерве две кирасирские дивизии князя Голицына.

– Не слабовато ли, генерал, собственное наше положение? Ложный удар отразим, а ежели всерьез навалятся? Наполеон великий охотник бить по флангам.

– Рассечь противника надвое и окружить – вот и вся премудрость гения! – покривил губы Шаховской.

– Но ведь у него получается.

– С Кутузовым не дрался.

Карпов нашел глазами Перовского. Василий подъехал к генералу.

– Отвезешь главнокомандующему карту диспозиции наших полков. Возьми с собой казака. Карта важная. Заодно разведайте дороги и к Главной квартире, и к Главному лазарету.

Приготовления

Пять казачьих полков генерала Карпова были поставлены за селом Утицей, тянувшимся вдоль Старой Смоленской дороги. Опорой казакам – батарея Утицкого кургана. Сначала с двенадцатью пушками пришла 6-я легкая рота, чуть позже, вместе с Первой гренадерской дивизией – Первая батарейная рота с шестью пушками. Смысл обороны: предупредить обход противника с фланга. Большим силам казаки противостоять не могли, но от внезапности избавят армию.

Подпоручик Перовский с казаком Харлампием поехали сначала по Старой Смоленской дороге. Встретили колонну Московского ополчения. С холма колонна в две-три тысячи человек казалась жуткой мохнатой гусеницей. Вблизи воинство скорее было театральным, чем устрашающим. Светло-коричневые кафтаны – нечто допетровское, косматые, обшитые медвежьим мехом кивера. Подобные шапки Василий видел у французов. Семь тысяч ополченцев по приказу главнокомандующего вставали лагерем по обеим сторонам тракта.

Василий и Харлампий свернули к лесу и малоезжим проселком выехали к Псарёву. Здесь главнокомандующий спрятал до времени свою резервную артиллерию. Конные батарейные роты, легкие роты… Полупудовые и четвертьпудовые единороги. Двух- и пятипудовые мортиры, пушки 120-миллиметрового калибра и 95-миллиметрового…

– Силища! – возликовал Василий. – Сотни две, а то и больше.

– Все три. – У Харлампия глаз был наметанной в разведках.

Проехали Васильково. Сюда и сходились из Можайска отряды Московского ополчения.

Вскоре показалось Татариново – ставка Главной квартиры. Василий заранее тяготился предстоящими докладами множеству чинов, но всё получилось быстро и просто. Так просто, что Василий, сдавши лошадь Харлампию, через минуту был в горнице перед самим Кутузовым. От такой нежданности подпоручик совершенно забыл, зачем он здесь.

Старик генерал, отменно причесанный, с лицом ухоженным, располагающе простым, смотрел на юного офицера не вопрошающе, поторапливая, но и без терпеливого снисхождения. Смотрел, словно подпоручик был ему интересен.

– От кого изволите? – спросил наконец Кутузов, закрывая папку с бумагами: выходило, что Перовский 2-й был важнее донесений командующих армиями, корпусами, а может быть, и самого царя.