Царская карусель. Война с Кутузовым

Закрет выбрали не случайно. Беннигсену грядущее нашествие грозило нищетой. Имение великолепное, но хозяйничать не сегодня завтра здесь будут французы и поляки. Жалованья Беннигсен не получал. Он хоть и в свите царя, но без места. И тогда Леонтий Леонтьевич с отчаянной решимостью предложил Его Величеству купить имение. Александру Закрет нравился, но он тоже понимал: подобная купля – потеря больших денег. Однако ж сам предложил старому генералу, ровеснику Кутузова, двенадцать тысяч рублей золотом. Тем более что Беннигсен именно здесь, в Закрете, одержал когда-то победу над пруссаками. Выходило, свита собиралась отпраздновать приобретение императора. Указ министру финансов был отправлен 5 июня. Но торжество откладывали до возведения залы в саду замка. Строил профессор Шульц, знаменитый в Вильне архитектор.

Император Александр роль беспечного шалопая играл отменно. Ничего не было предпринято для защиты границы вдоль Немана. Попытались ослабить Наполеона изнутри.

4-го июня начальник второго отделения генерал-квартирмейстерской канцелярии, полковник Карл Федорович Толь в партикулярном платье отправился на другой берег Немана для тайной встречи с князем Иосифом Понятовским, командиром пятого корпуса в армия гения войны. Толь вез предложение, для поляков заветное. Александр обещал Понятовскому восстановить Речь Посполитую. Сам Понятовский будет провозглашен королем. Для сего надобно оставить Наполеона и увлечь за собою польскую армию – она доверяет Понятовскому. Это будет не изменой императору Франции, а содействием высокой цели возрождения Отечества.

Понятовский ответил Толю отказом, но благодарил Александра за доброе для поляков намерение. Честь не позволяла князю принять столь выгодное предложение, однако ж, признательности ради, он обещал сохранить в тайне визит парламентера русских.

В тот же самый день, что и полковник Толь, для исполнения секретной миссии отбыл из Вильно прапорщик Александр Муравьев.

А 5-го июня на стол Барклая де Толли легло письмо из Дерпта. Его авторы, профессор российского языка и словесности Андрей Кайсаров и профессор политической экономии Федор Рамбах, представили военному министру прошение об учреждении при армиях походной типографии.

Это был столь важный проект, что уже на следующий день в Дерпт из Вильно был отправлен фельдегерь. Барклай де Толли, адресуясь к Правлению Дерптского университета, ставил в известность, что он отзывает в свое распоряжение двух профессоров, и просил, чтобы «они постарались как можно скорее поспешить отправлением в Гаупт-Квартиру».

Причину вызова военный министр не раскрывал ради сугубой секретности: «Для препоручений по известному им предложению». И всё.

Какие же государственные секреты завелись у Андрея Кайсарова, друга поэтов Жуковского, Мерзлякова, Воейкова?

Кайсаров и Рамбах открыли глаза не токмо военному министру, но и самому императору на такую сторону войны, о которой в России задумались впервой.

«Мы живем не в тех временах, когда мнение основывалось на успехах оружия, – писали Кайсаров и Рамбах. – Вещи переменились, ныне успех зависит от мнения. Где ныне хотят побеждать, там стараются прежде разделять мнение народа».

Дабы достучаться до сердца генерала и военного министра, профессора выставляли несколько доводов. Один из них гласил: «Русские побеждают не множеством, но тем духом, который их одушевляет».

И далее шли с козыря:

«Управлять мнением народа, склонять его к желаемой правительству цели всегда почиталось одним из важнейших правил политики. Склонять мнение народное к доброй цели есть обязанность всякого доброго правительства».

Понимая, что проект в конце концов ляжет на стол Александра, Кайсаров и Рамбах выставляли самый жестокий для русского императора аргумент:

«Правительство должно сделать книгопечатание своим орудием. Типография послужит ему иногда больше, нежели несколько батарей. Наполеон употребляет свои пушки, но не пренебрегает также и типографией. При его войсках есть всегда подвижные типографии, которые служат ему вместо телеграфов. Нет ни мало сомнения, что такое заведение при нашей армии, особенно в нынешнее время, принесло бы большую пользу… Часто один печатный листок со стороны неприятеля наносит больше вреда, нежели сколько блистательная победа может принести нам пользы. Часто он действует больше, нежели несколько полков».

Батареи и полки приравнивались к печатному станку. И это не было пустомельством, ибо вскрывало одну из загадок Наполеоновых побед.

Профессора еще и подливали масла в огонь: «Умнейший, то есть тот, который управляет мнением, наверно, останется победителем…»

Прожектеры заботились и о действенности своей печатной продукции. Во-первых, предлагали завести три стана. Один для издания ведомостей на русском языке, Андрей Кайсаров предлагал себя в редакторы. Другой для издания немецкой газеты – ее брался редактировать Федор Рамбах. Третий – польский. Редактора должно найти командование армии.