Царская карусель. Война с Кутузовым

– Подожди… Надобно написать манифест о причинах войны с французами. Обстоятельно, подробно. Собери материалы, но все это нужно сделать быстро.

Александр Семенович ахнул про себя. Канцлер Румянцев стоит километрах в десяти от Свенциян. Кочубей еще дальше… Материалы у Румянцева, у Кочубея.

Только вошел в корчму, в окошко загрохотали, заматерились.

– Здесь – генерал! – рявкнул Шишков, задувая свечи.

Лег не раздеваясь, но соображая, не закрыть ли треуголкой лицо. От тараканов.

Стены шуршали, за окном лил дождь, но сон перемог и Фуля, и солдатскую брань, и тараканов с корчмарем.

Пробудившись поутру, послал флигель-адъютантов к Румянцеву и Кочубею. Позавтракать не успел: позвали к государю.

Возле государевой канцелярии встретил беззаботно веселого князя Сергея Волконского:

– Послали к Платову, в Гродно, а Вильна уже у французов.

– Отчего же так весел?

– А поглядите, какое у меня войско! – показал на унтера и на солдата Оренбургского драгунского полка. – Богатыри. Вода – пронырнем, огонь – проскочим.

Шишков только головою покачал.

Вместо государя провели к Аракчееву.

– Рассылаю корпусным начальникам предписания императора, куда им идти и для какой надобности. А надобность единая на всех: соединение сил.

– Меня к государю звали, – сказал Шишков.

– Его Величество уехал. И вы только представьте себе, Александр Семенович, один!

– Почему не послать прикрытие?

– Не велено: дождь. Государь о солдатах печется. Поехал недалеко – встретить вагенбург, который мы с вами обогнали.

Шишков про себя удивился. Коли Аракчеев поминает вагенбург, то, стало быть, не затаил зла на колонновожатого.

– Вот как обстоят дела на нынешний день. – Алексей Андреевич подвел адмирала к другому столу.

На столе карта, на карте синими и красными стрелами обозначено движение французских и русских корпусов.

– Се – наша армия. Первому и второму корпусам приказано идти на Колтыняны, третьему и пятому – на Видзы. Четвертый и второй – кавалерийские – движутся на Михалишки. Шестой корпус – в Вилейку. И только что получено донесение: отряд гусар, стоявший в Гродно, соединился с шестым корпусом. Марш гусар сродни чуду, за три дня отмахали более двухсот верст. Но у них в командирах генерал-майор Пален. Этот все может. А вот Дохтуров, который умеет больше других, вынужден соединиться с корпусами армия Багратиона. У Дохтурова полк гусар, два полка егерей. Отряд был частью войска Донского. Платов с казаками приписан к Первой армии, но тоже отступил под крыло Багратиона. Из всего этого следует – у Барклая де Толли нет легких войск. Слава богу, стычки с противником пока что не были сколько-нибудь решающими.

Аракчеев махнул рукою по карте, словно бы оттолкнул.

– Адмирал, я второй день занимаюсь глупостями! Предписывать корпусам направления, почти ничего не зная о противнике, это всего лишь деланье вида – что-то якобы предпринимается.

– А Барклай де Толли, разумеется, ждет указаний Главной квартиры! – Шишков ничем не смягчил резкости. – Помню, он назвал себя исполнителем повелений.

– Барклай – командующий армией, но не главнокомандующий.

– Он – военный министр.

– Всего лишь министр, когда при войсках император.

Посмотрели друг на друга.

– О Балашове что-нибудь известно? – спросил Шишков.

Аракчеев пожал плечами.

– Надо без Балашова придумать стоящее, но вы правы, два хорошо – а три лучше..

– Возле государя Фуль, Нессельроде, Анстед…

– Но мы-то русские!

– Мы-то русские, – не сумел скрыть безнадежности. – Скажите, Алексей Андреевич, где взять документы для составления манифеста о причинах случившегося?

– У Румянцева.

– К Румянцеву я послал, но о его местонахождении известно нечто приблизительное. Был там, переехал туда, и, возможно, он уже в Петербурге.

– Сочините манифест, как бог на душу положит, – предложил Аракчеев.

– Сие невозможно. Документ. Исторический. Обоснование фактам должно опираться не на чувства, а на абзацы договоров.

Аракчеев снова развел руками.

Немецкое засилье

Дождь шел третий день, не усиливаясь, не слабея, словно так и положено на земле.

Муравьев 1-й, голодный, с оголодавшим, с вымокшим вагенбургом подходил наконец к Свенциянам. Вагенбург и впрямь принадлежал Главной квартире, но состоял из множества слуг, денщиков, всякого рода канцеляристов, и прочих, прочих, кормившихся из рук государя. Здесь были экипажи жителей Вильно, бегущих от Наполеона, отставшие от полков солдаты… Вагенбург во время пути не раз и не два претерпел взрывы паники – французская конница маячила впереди, позади. Муравьеву приходилось быть железным. Порядок он восстанавливал, вот только от усталости едва теперь держался в седле. Обогнав вагенбург, он подъезжал к Свенциянам один, чтобы узнать от квартирьеров, где должно разместиться вновь прибывшим.

Солдаты подарили ему рогожевый куль. Он и ехал в этом куле, спасаясь от дождя. А навстречу всадник. Муравьев глазам не поверил – Александр.

Сбросив рогожу, прапорщик приветствовал императора, ужасаясь своего вида. Дорожная пыль под потоками дождя превратилась в грязь.

Но Александр узнал колонновожатого.

– Муравьев! Вы – один? Где же вагенбург?