Царство. 1958–1960

«Сейчас все так ходят!» — не собираясь никуда идти, отвечала испанка.

«Такое впечатление, что ты не комсомолка!»

«Надо жить в ногу со временем! Если угодно знать, я ползарплаты в Фонд Мира отдаю!»

«Твой внешний вид этому противоречит!»

«Это вы не следите за модой!» — не собиралась уступать невестка.

Нина Петровна кипела от возмущения.

«На какие средства ты наряды покупаешь?!»

«Сама шью! Ткани в магазинах полно продаётся, и очень хорошей!»

«Хорошая ткань дорого стоит!»

«Я перевожу с английского и испанского, на ткань хватает!»

Супруга Хрущёва не нашлась, что сказать.

Сергею были неприятны разговоры на повышенных тонах. Он понимал, что между матерью и женой сверкают молнии. Алексей Иванович Аджубей и его супруга также не одобряли непристойного вида и вызывающего поведения своенравной Серёжиной жены.

«Точно кинозвезда какая-то!» — качала головой Рада.

«Дойдет до того, что сам Никита Сергеевич ей скажет!» — шипела Нина Петровна.

«Чего вы на Люлю набросились? Живите дружно!» — не реагируя на яростные перепалки, мирил всех глава семейства.

Лёля подхватила из вазы апельсин и принялась чистить. Хрущёв нацелился на второй голубец, обильно поливая его сметаной.

— Я, Никита Сергеевич, хотела к вам с просьбой обратиться, — вдруг сказала Лёля.

— Чего?

— Нельзя ли устроить меня на телевидение?

— На телевидение?

— Да. Диктором.

— Диктором? — изумился Хрущёв.

— Из меня получился бы замечательный диктор. За телевидением, Никита Сергеевич, будущее, а газеты — скучнейшее дело, листать замучаешься, всё мелким шрифтом, фотографии неясные — прошлый век! — с напором продолжала она.

После подобного вывода и терпеливый Аджубей возмутился:

— Это потому что вы, — он называл Лёлю исключительно на вы, — вообще газет не читаете!

— Я как раз читаю, и очень много! — дала отпор испанка. — И не только газеты, я все литературные новинки знаю. Вот вам, Алексей, что из последнего понравилось? Что вы можете выделить? — молодая женщина с вызовом посмотрела на самовлюбленного журналиста.

— Я… — замялся Алексей Иванович. — Я не намерен дискутировать!

— Значит, не знаете! — заключила Лёля.

— Алексей Иванович читает то, что по работе положено! — сухо сказала Рада.

— А я читаю всё подряд, если ерунда — выкидываю, а хорошее запоем глотаю. А вы, Никита Сергеевич?

— Вчера читал Ивана Бездомного, «Над шахтой летят журавли», стихи. Он ко мне приходил квартиру просить и книжицу подарил. Мне, в общем-то, читать некогда. Сама подумай, когда читать? Газеты обязательно просматриваю — «Правду», «Труд», «Известия».

— А телевизор смотрите? — не унималась невестка.

— Каждый день!

— Значит, к телевизору больше тянет?

Никита Сергеевич утвердительно кивнул.

— Вот так-то! В газетах всё словно под копирку, об одном и том же похожими словами, никакой разницы между газетами, по существу, нет, разве названия разные, — рассуждала Лёля. — А на телевидении — жизнь замешана, посмотришь то, о чём никогда б не узнала! Газеты — прошлое! — Лёля надула губки: — Москву посетила официальная делегация Китая, с официальным визитом прибыл король Афганистана, — монотонно пересказывала хрущёвская невестка. — Скупые безликие строки. А в телевизоре и китайцев покажут, и эскимосов с пигмеями, а может, про какое-нибудь заповедное место фильм дадут, вчера я про вулканы смотрела! Люди через экран в другой мир попадают. Телевидение это силище, а газета — прошлый век!

Аджубей не знал, как реагировать.

— Ты, Люля, правильно подметила, телевиденье — явление передовое, — поддержал Никита Сергеевич. — Но с газетами не спеши! Сознательный человек без газеты обойтись не может, тянет его к печатному слову.

— Стариков тянет, а молодёжи газеты ни к чему. Хочешь новости узнать — радио включи. С появлением радио и телевидения газеты свой век отжили. Вы же, Никита Сергеевич, не на лошади на работу едите, на машине. А совсем недавно лошадь основным транспортом считалась, считалось, что лошадь — это хорошо! — разошлась нарушительница спокойствия.

— Не торопись, Люля, газеты хоронить! — не соглашался Хрущёв. — Не ровен час, на тебя наш Алексей Иванович обидится, — подмигнул зятю Никита Сергеевич.

— Да, уж! — вымолвил тот.

— А на телевиденье, Люля, я тебе не пущу.

— Почему?

— А кто мне внуков рожать будет?

— Внуков — обязательно! — бурно закивала Лёля.

— Вот родишь, тогда иди в дикторы.

— Только не через сто лет! Не хочу бабой-ягой на экране появиться!

— Ты б слова подбирала! — вспыхнула Нина Петровна. — Мать — это почёт в советской стране!

— Многие в коров превратились, разве не видите? Я коровой быть не желаю!

— Насколько же ты грубая, удивляюсь!

— Я правду говорю, как вы требуете. Посмотрите по сторонам, одни гиппопотамы!

— Уйми свою жену, Сергей, уйми! — оскорблённо проговорила заметно пополневшая после вторых родов Рада Никитична.

— Что за выдумка, диктор?! Почему тебе над диссертацией не задуматься? — теряла терпение Нина Петровна. — Серёжа для себя уже тему подобрал, а ты ничего умнее не нашла, как в дикторы!