Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

ℵ Важные элементы теологии славы можно также обнаружить в «Adversus Praxean» Тертуллиана – то есть в самой что ни на есть инкунабуле экономической теологии. Тертуллиану не только прекрасно известно, что то, что в экономике спасения (in ipsa oikonomia, 23, p. 117) было для сына низведением и умалением, выльется в кардинально противоположную ей экономику славы («gloria tamen et honore coronaturus illum in caelos resumendo», ibid., p. 119); но, обращаясь к стратегическому отрывку из Иоанна, он также различает в славе неразрывную связь, соединяющую Отца и Сына, бессменную обитель Сына в Отце: «Иисус говорит: „Бог прославит его в самом Себе“. Это означает, что, хотя отец, который в самом себе имеет сына, и послал его на землю, он прославит его через воскресение» (ibid., p. 121).

8.6. Наиболее емкое изложение теологии славы в патристике первых веков содержится в отступлении, образующем почти небольшой трактат peri doxēs, которое Ориген помещает в 32-ю книгу своего Комментария на Евангелие от Иоанна. Тема славы видится ему столь значимой, что в конце отступления автор чувствует необходимость вознести благодарность Богу, ибо, несмотря на несостоятельность его аргументации, то, что он написал, так или иначе кажется ему «значительно превышающим его возможности [pollōi meizosin tēs hemeteras axias]» (Orig. Io. 32, 29, 367, p. 344). С самого начала он отвергает языческое, чисто аккламативное значение термина (слава как «хвала, возносимая толпой[230]», ibid., 32, 26, 330), которому он противопоставляет не только канонический фрагмент из Исхода о Господнем kabod, открывающемся Моисею, но и прочтение, которое Павел дает этому фрагменту во Втором послании к Коринфянам (2 Кор. 3:7–11). Предлагаемое Оригеном толкование этих отрывков являет собой наглядный пример его экзегетического метода, основанного на разграничении между буквальным смыслом и анагогическим (или духовным) смыслом:

Если с телесной точки зрения божественное откровение произошло под покровом, и во храме, и озарило лицо Моисея после его разговора с Богом, то с анагогической точки зрения «видением славы Господней» можно было бы назвать то, что в Боге познается и созерцается полностью очищенным умом. Ум, очищенный и преодолевший все материальное ради чуткого созерцания Бога, обожествляется в том, что он созерцает. А в этом и состоит прославление лика того, кто видел Бога[231] [Orig. Io., 32, 27, 338, p. 332.]

Таким образом, Ориген истолковывает славу в терминах познания, тут же применяя эту экзегезу к отрывку из Иоанна, в котором говорится, что «прославился Сын человеческий, и Бог прославился в Нем». Особый, оригинальный вклад Оригена состоит в том, что этот отрывок он прочитывает ни больше ни меньше как описание процесса божественного самопознания: