Царство и священство

Следующий отсюда вывод, будто «слово Божие узнается не по какой-либо форме, но по внутренней его силе, что в Церкви не может существовать никакой правительственной власти»[290], выглядит смело и необычно. Однако своей безапелляционностью не коррелирует с конкретными историческими фактами и здравым смыслом. Хотя Церковь земная является предвосхищением Царства Небесного, но все же она также представляет собой одну из групп людей, связанных единым культом и таинствами. А потому следствия человеческой природы в полной мере сказываются и здесь, как и в любом другом социуме.

Трудно принять и то мнение (хотя и выросшее из другой теории), будто все апостолы изначально были равны друг по отношению к другу. Как нам говорят, «не было и не могло быть у кого-либо из них преимущественной власти»[291]. Совершенно очевидно, что этот тезис, развитый до своего логического конца, приводит вообще к отрицанию в Церкви иерархичного порядка. Кроме того, данная гипотеза не дружна с фактами – достаточно напомнить, что в «Деяниях апостолов» совершенно недвусмысленно подчеркивается руководящая роль св. Петра, обладавшего определенной властью даже над апостолами. Ведь именно ему Христос даровал совершение Евхаристии после дня Пятидесятницы[292]. Апостол Петр управляет церковной общиной, представляет ее перед первосвященником и римскими властями, созывает собрания, излагает основы христианского вероучения, судит и т. п. (Деян.1: 15–17; 2: 14–37; 4: 8–12).

И он был не одинок, рядом с ним находился другой выдающийся деятель Церкви – брат Иисуса Христа по плоти апостол Иаков, руководитель Иерусалимской общины. В «Псевдо-климентинах» – агиографическом сочинении II в. св. Иаков именуется даже «епископом епископов» и «управляющим всеми Божьим провидением основанными церквами»[293].

Могут возразить, что авторитет обоих апостолов основывался не на властных полномочиях, а на духовном авторитете, дарах (харизме), данных им Христом. Но согласно мнению авторитетных специалистов, заслуживающему самого серьезного внимания, право «связывать» и «решать» (Мф. 16: 17–19), которое Христос даровал Своему первому апостолу, касалось не только духовной власти прощать грехи или нет, но и управления общиной. Дело в том, что эти термины не были чем-то новым для времени их произнесения Христом, поскольку заимствованы из языка раввинов и означали буквально «запрещать и разрешать», «налагать или отменять запрет». Параллельный стих из Евангелия от Матфея (Мф. 18: 18) «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» лишь подчеркивает дисциплинарные полномочия апостолов[294]. Стих же из Евангелия от Иоанна, где Христос, обращаясь к апостолу Петру, трижды говорит: «Паси овцы Моя, паси агнцы Моя» (Ин. 21: 15–17), едва ли позволит усомниться в том, что речь идет о неограниченной учительной и распорядительной власти[295].

Иными словами, св. Петр действовал как настоящий глава Церкви, обладавший особыми полномочиями, которыми не располагали остальные апостолы. И полномочия эти, без сомнения, носили властный, а не просто нравственный характер. Да иначе и быть не может, поскольку и в Церкви присутствуют отношения подчиненного и начальствующего, а, следовательно, контур власти носит такой же характер, как и в обществе[296]. Сама же иерархия является, с одной стороны, выражением божественно-духовного начала церковной власти, с другой, возглавляя церковную массу всех верующих, – служит как бы воспроизведением единой личности Христа в двойстве Его Богочеловеческой природы[297].

Эта власть внутри Церкви принадлежала не только отдельным лицам. Как следствие особого положения св. св. Иакова и Петра, Иерусалимская община и Римская кафедра обладали наибольшим авторитетом в Древней Церкви. Причем изначально первенствовал Иерусалим, однако после 135 г., когда город был полностью разрушен римлянами, и само его имя было стерто, заменено названием «Элия», влияние и власть Римской церковной общины резко возросли[298]. Так, свщм. Ириней Лионский утверждал, что Римская кафедра – «величайшая, древнейшая и всем известная Церковь», с которой «по ее преимущественной важности всякая Церковь согласуется», а ее апостольское предание сохраняется верующими по всему миру[299]. И власть этих великих центров реализовалась в конкретных властных полномочиях, которые вскоре были признаны за Иерусалимом, а затем и за Римом.

Затем убеждение о верховных полномочиях главы Римской церкви становится всеобщим. Эпизод со смещением ересиарха Павла Самосатского с Антиохийской кафедры показывает со всей очевидностью, что даже для языческой государственной власти было небезызвестно, каким авторитетом пользуется Римский епископ. А потому император Аврелиан (270–275) принял ту сторону, которой благоволил именно Римский папа[300].