Царство и священство

Все опасения относительно «обмирщения» Церкви, узурпации власти в ней государством, основаны на весьма сомнительной аксиоме, будто государство по природе своей может быть или антихристианским, или, в лучшем случае, индифферентным Церкви. Но какие есть основания утверждать, что власть церковная относится к богоустановленным институтам, а власть государственная – к человеческим «изобретениям»?! Как можно о государстве и политической власти говорить «вообще» в озвученной выше тональности, после того как христианские государи один вслед другого торжественно провозглашали слова клятвы перед Богом?

Император св. Юстиниан Великий (527–565): «У нас всегда была и есть забота, правую и неукоризненную веры христианскую и благосостояние святейшей Божией Кафолической и Апостольской Церкви во всем соблюдать непричастными смятениям. Это мы поставили первою из всех забот, и мы уверены, что за нее и в настоящем мире нам Богом дано и сохраняется царство и покорены враги нашего государства, и надеемся, что за нее и в будущем веке мы обретем милосердием перед Его благостью»[323].

Император Константин IV (668–685): «Опорой и основанием христианнейшего государственного управления, вверенного нам свыше, служит неуклонная и непоколебимая вера в Бога, на которой Христос Бог наш и создал Церковь Себе и, как Царь всех, утвердил престол нашего царства и вручил нам скипетр самодержавия»[324].

Императоры Лев III (717–741) и Константин V Исавры (741–775): «Мы заняты заботами и неусыпно устремляли разум в поисках того, что угодно Богу и полезно обществу, почитая более земного справедливость – представительницу небесного»[325].

И Церковь в лице Римского папы Льва II (682–683) в ликовании отвечает им (в частности, императору Константину IV): «Веселись, святая матерь Церковь! Христос воздвиг тебе в лице Христоименитого поборника, благотворителя и щедрого дарителя, попечением которого православная веры просвещает весь мир»? «Новый Давид, – далее продолжал он, – победил диавола вместе с его полками и сподвижниками оружием истинного православия. Господь Бог умножил и исполнил Вас светом кафолического учения, чтобы от него рассеялись облака еретической лжи» и т. п.[326]

В Византии Церковь освятила собой государство, признала его достоянием и собственностью Христа, Его «политией», где действуют Его законы. С точки зрения современников той эпохи, Римская империя является идеальным государством, где действуют совершенные законы Христа и Церкви[327].

…Некогда один ученый остроумно заметил, что социальная философия Маркса – это взгляд на историю общества со стороны постоялого двора: все видится в определенном свете. Сказанное можно с полным правом отнести и к рассматриваемым выше теориям. Их вред заключается даже не в том, что многотысячелетняя история развития государственной идеи ограничивается перечисленными скудными задачами, а в том, что они ничего более от государства и не ждут. И формируют в сознании масс образ внецерковного государства, который и выдают за политический идеал, либо в зависимости от обстоятельств за обычный типаж. Отсюда – один (и вполне закономерный) шаг до прямого отрицания государства как такового, – визитная карточка либерализма и анархизма. Причем эту идею представляют эталоном православного правосознания. И совершенно игнорируют наиболее естественный для своей природы и распространенный в некоторые периоды времени вид политического союза – государство христианское.

А оно создается всегда, когда государство перестает быть только государством (по одному тонкому замечанию, «исчезает»), а Церковь – замкнутой в себе, изолированной от остального общества группой единомышленников. И вместо двух союзов появляется один – теократия, который можно назвать и «государственной Церковью», и «воцерковленным государством».

Главной особенностью ее является то, что в условиях теократии бессмысленно говорить о подчинении Церкви государству, поскольку, по одному справедливому суждению, признавая божественную миссию Церкви в области общественного строя, государство тем самым уже отрекается от абсолютной власти. «Все, что оно может в таком случае противопоставить Церкви, окажется слишком слабо и недействительно»[328].

Теократия вовсе не является выдумкой какого-то теоретизирующего исследователя. По одному тонкому замечанию, уже Рай можно квалифицировать как теократию. Райское протогосударство возникло как союз Бога и первой человеческой семьи, и власть в нем была основана на любви Бога к Своим творениям и послушании человека в свободе сыновней любви. Эти идеальные отношения Бога и человека в протогосударстве являются вечной парадигмой и для любого земного государства.