Царство красоты

Мы выезжаем, Валерия за рулём шикарного нового Porsche белого цвета. У отца такой же точно, но чёрный. Говорят, они давно завели привычку ездить на одинаковых машинах.

По пути я замечаю, что мой водитель бледен как полотно, и даже блеск на губах Валерии не спасает её лицо от маски безжизненности.

Пока мы плывём на пароме в Сиэтл, Валерия выходит из машины и стоит у борта, положив голову на руки. Эмоциональная женщина — нервные потрясения сразу отразились на её здоровье. От парома до места назначения навигатор прокладывает путь через highway, но Лера сворачивает на exit задолго до нашего.

— Наш двадцать третий! — напоминаю ей.

— Знаю. Мне не хорошо, лучше съехать.

И ей действительно нехорошо: теперь она не просто белая, но ещё и с серым отливом.

Едва успеваем съехать на обычную дорогу, Валерия паркует машину и быстро выходит из неё. Долго стоит, уперев руки в бока, и дышит полной грудью. Когда возвращается, я уже за рулём:

— Я поведу, — сообщаю.

— Только не гони и не делай резких поворотов.

— Понял.

Мне не нравится её состояние. От переживаний бывает всякое, но чтобы так плохо… Мы въезжаем в город, а в нём, как всегда, пробки.

Валерия расстёгивает верх своей куртки, оттягивает широкий ворот свитера, совершенно обнажив своё декольте. Я бы подумал самое сумасшедшее, что можно подумать, но этой бледной и сжавшей виски женщине явно не до игр в соблазнение.

Я вижу на её груди синюю сетку пропечатавшихся вен, они похожи на осенние деревья, с облетевшими листьями. Мы долго стоим, и это даёт мне возможность разглядеть её лучше. В ярком дневном свете замечаю мелкие морщинки у её глаз и удивляюсь, потому что никогда не видел их раньше. Меня не было не так долго, неужели за один год она так изменилась? Постарела? Подурнела? Она однозначно более худая, чем была раньше. Что-то изменилось в ней. Что-то, что осталось за кадром, потому что на первом плане сейчас у всех отец.

Мы поднимаемся в квартиру на шестнадцатом этаже элитного небоскрёба. С первых же секунд моё новое временное жилище покоряет своим уютом. Дом на острове Бёйнбридж — произведение искусства, он потрясает размахом, красотой и технологиями, но эта квартира просит для себя имени «уютное гнёздышко». Она небольшая, если сравнивать с теми размерами, к каким привыкли отец с Валерией, и даже, наверное, меньше той квартиры, которая была моей: небольшой, но просторный холл соединён с гостиной, оформленной в бело-серых тонах с вкраплениями бежевого и чёрного. Огромное панорамное окно завораживает видом на парк и город, у самого его края прямо на полу лежит белое одеяло из натурального толстого меха. Не знаю, что за животное пострадало, но выглядит эта вещь размером «для двоих» так зазывающе, что я тут же решаю лечь на неё.

Валерия в ванной. Я догадываюсь, что её тошнит — едва дотерпела, бедная. Как только выходит — убеждаюсь в своих догадках.

Очевидно, я смотрю на неё слишком внимательно, потому что она считает нужным заметить:

— Кончай валяться, сбегай в магазин, здесь из продуктов ничего толкового нет.

— Чья эта квартира? — спрашиваю, хотя сам уже догадался.

— Наша с отцом.

— Зачем она вам? Есть же дом…

— Дом далеко, а в рабочее время и… и не только, хочется покоя и своего какого-то места. Мы с отцом здесь отдыхаем иногда.

Да, конечно. Я понимаю. Отдыхаете.

Вслух:

— Я позже за продуктами схожу. Ты сама доедешь? Выглядишь неважно…

— Доеду. Я сейчас к отцу, это недалеко.

— Хорошо… — отвечаю и в самом деле испытываю облегчение.

Это странно, но я уже давно отвык рисовать образ своей матери рядом с отцом. Это место теперь прочно ассоциируется с Валерией и только с ней. И ещё странно то, что внутри живёт какая-то глубокая вибрирующая тревога о ней, но при этом я знаю, что отец, именно он, защитит её. От всего…

Вечером звонит отец и приглашает на встречу. Я еду в пустынный офис — в десять вечера в нём уже никого нет, даже трудоголиков и любителей выпендриться.

Отцовский кабинет погружён в полумрак, и только круглое жёлтое пятно от настольной лампы на его столе освещает этот скорее зал, чем комнату. Вид на ночной Сиэтл сквозь панорамные стены завораживает, перехватывая дыхание! Я хоть и работал здесь достаточно долгое время, но так и не привык спокойно реагировать на эту красоту…

Отец без церемоний обрисовывает ситуацию:

— Через неделю мы с Валерией уезжаем в Израиль. Надолго. Мне нужна замена во всех рабочих вопросах. Сможешь помочь?

— Почему в Израиль? Местный университетский госпиталь — один из лучших в штатах, и онкологию они лечат новыми, передовыми методами. Я читал!

— Читал он… — отец усмехается. — Интересующие нас услуги и специалисты находятся в Израиле, поэтому мы едем туда. Решение уже принято, Эштон. Сейчас мне важно услышать от тебя ответ на мой вопрос, чтобы знать, что делать дальше.

— Какие у тебя варианты, если я откажусь?

— Есть ещё мой друг Марк и твой сводный брат Алексей. От обоих реально не так много толку, если сравнивать с тобой, но у меня нет большого выбора. Твой ответ?

Я киваю, конечно, готовый на всё, о чём он попросит:

— Я останусь. Всё сделаю как нужно. Не в первый раз.