Царство

Замешкались латгалы, потеряв уже едва ли не половину воинов, дрогнули их сердца при виде накатывающей на них лавы всадников-русов! Ведь луки их составные бьют заметно дальше луков чудинов, да и ловчее, искуснее в брани воины Низовских земель, перенявшие искусство конного боя в схватках с волжскими булгарами и половцами! И больше их – уже втрое больше…

Развернули конные ополченцы ордена своих невысоких и не очень резвых скакунов, уходя от столкновения с младшей дружиной Юрия Всеволодовича. Закричали радостно вои сторожевого полка, славя пришедших на выручку соратников. Но уже спустя всего несколько мгновений крики радости затихли, а земля под ногами русичей ощутимо задрожала. Атака латгалов, не достигнув главной своей цели, все же скрыла приближение ливонского клина, отвлекла на себя внимание воеводы Захара… И когда рыцари на острие его приблизились на расстояние, где уже насмерть бьют болты и стрелы русов, Дитрих фон Грюнинген приказал атаковать. Атаковать сквозь пытающихся уйти в сторону латгалов, так удачно скрывших ветеранов-меченосцев от глаз врага.

И последние, с радостью повинуясь приказу ландмейстера, пришпорили своих могучих, рослых жеребцов-дестриэ, переводя их с шага на тяжелый галоп. А над строем воев сторожевого полка раздался отчаянный крик воеводы Захара, проглядевшего приближение самого страшного врага – врага, чей клин его ратники и должны были проредить и замедлить:

– Взвести самострелы! Лучники – приготовить граненые стрелы!

И еще несколько мгновений спустя он уже совсем отчаянно воскликнул:

– Бе-е-е-е-й!!!

Глава 13

– Бе-е-е-е-й!!!

Оглушительно хлопнули тетивы самострелов, отправив полтораста болтов в ветеранов-меченосцев, буквально стоптавших замешкавшихся латгалов. А сверху на головы рыцарей обрушились две с половиной сотни стрел с гранеными и шиловидными наконечниками, пробивающими хауберки даже двойного плетения. Одного слитного залпа русичей хватило, чтобы спешить свыше пяти десятков летящих во весь опор крестоносцев. И это не считая тех, кто не успел затормозить перед павшими наземь лошадьми соратников, на скаку споткнулся о них и со всего маха полетел вниз. Стрелки сторожевого полка буквально выкосили острие «кабаньей головы» ливонцев. И прочие всадники были вынуждены объезжать свалку из лошадиных и людских тел, обтекая ее двумя узкими поначалу клиньями.

Быть может, имей ратники воеводы Захара больше времени для стрельбы, успей они накопать на пути врага неглубоких ям (в коих жеребцы-дестриэ с успехом ломали бы копыта) да вбить в землю частокол склоненных к крестоносцам кольев, они бы и вовсе остановили ливонскую атаку. Но времени на подготовку к бою у русичей практически не было, и все, что они действительно успели сделать, так это накидать перед строем полка железных рогулей, образующих не столь и широкую защитную полосу.

Между тем, прикрывшись чудинами, рыцари успели пролететь практически пятьдесят шагов, прежде чем их встретил залп русских стрелков, – едва ли не половину разделяющего противников расстояния. Чтобы проскакать на галопе все сто шагов, тяжелым всадникам крестоносцев требовалось чуть менее пятидесяти ударов сердца, то есть три залпа лучников и в лучшем случае два залпа самых умелых и быстрых баллистариев. Но добрую половину этого времени новгородские и владимирские вои упустили, атаковав, лишь когда враг показался сквозь разреженный строй латгалов.

А в итоге владимирские дружинники успели только еще один раз отправить в полет стрелы с бронебойными наконечниками, пусть уже без команд и вразнобой. Лучники вновь целили в лошадей и спешили еще добрых два десятка крестоносцев. При этом ранено дестриэ было заметно больше, но тяжелые и мощные скакуны даже с ранениями могут продолжать свой бег, зверея от боли и в любой момент способные выйти из повиновения наездникам. Но сейчас, в потоке прочих всадников, даже подстреленные животные продолжали скакать вперед.

А вот новгородские баллистарии, многие из которых замешкались при виде накатывающих на них рыцарских клиньев, еще раз выстрелить уже не успели. Да что и говорить: вид летящих во весь опор сотен ливонцев на мощных, рослых жеребцах, готовящихся стоптать русичей подкованными копытами дестриэ, заколоть их длинными копьями или сокрушить булавами, напугал даже опытных, бывалых воинов. Многим новгородцам в эти страшные мгновения показалось, что им придется сражаться и не с людьми вовсе, а какими-то стальными чудовищами. Или же и вовсе неотвратимой стихией, подобной штормовой волне на озере Ильмень. Лишь немногие ратники, коим хватило мужества и сноровки перезарядить самострелы, не отвлекаясь при этом на тяжелый галоп стремительно приближающихся крестоносцев, успели разрядить их по ворогу – уже в упор. Но подобных смельчаков набралась считаная горстка, а некоторым мужество и вовсе изменило в последний миг. Так, вскинув арбалет, несчастные промахивались всего с пары шагов из-за дрожащих рук или отвлекшись на заполошный клич воеводы:

– Назад, все назад! В стороны уходите!