Царство

Но ведь и смертельно раненые дестриэ не могут остановить свой бег, на разгоне врезаясь в стену щитов окровавленной грудью. Из тел их зачастую торчат обломанные копейные древка – ни стеганая попона, ни кольчуга поверх нее не могут защитить рыцарского скакуна от русских пик и рогатин. Но будто пытаясь отомстить, жеребцы сносят гридей вместе с ростовыми червлеными щитами, сбивают их наземь, крушат копытами или падают сверху, придавив несчастного русича так, что ни вздохнуть ему, ни пошевелиться.

А еще страшнее рыцарские копья, разящие воев сверху вниз. Они ведь длиннее пик пешцев и с высоты седла дотягиваются до щитов, пробивают их, впиваясь острием в лица дружинников или же разрывая на груди кольца кольчуг вместе с человеческой плотью. Только дощатая броня способна выдержать таранный удар крестоносца, но подобные панцири есть не у каждого воина даже в первых двух рядах «ежа». Что уж говорить о тех, кто встал дальше?!

Впрочем, и сами рыцари, а также их оруженосцы или сержанты во множестве находят свою смерть на пиках русичей – на скаку напоровшись на них или же вылетев из седла да упав сверху на граненые наконечники всем телом. Но и те счастливчики, кто избежал встречи с копьями гридей и не был придавлен собственным жеребцом при падении, благополучно приземлившись рядом, ненадолго переживают прочих спешенных соратников. Ибо всех рыцарей, кто оказался на земле, русичи добивают безжалостно, пронзая ворогов узкими жалами клевцов или обрушив на них рубящие удары чеканов.

В считаные мгновения погибло до сотни ливонцев. Но при этом сами крестоносцы поразили копьями или сбили с ног да затоптали копытами дестриэ в полтора раза больше гридей. Рыцарский удар оказался воистину страшен! И именно то, что тяжелые всадники атаковали клином, сосредоточив всю мощь и силу их тарана в одной точке, позволило меченосцам проломить владимирскую стену щитов. После чего, пусть и потеряв скорость и лишившись сломанных копий, уцелевшие ветераны павшего ордена врубились в ряды простых ополченцев, щедро раздавая могучие удары булав и секир да безжалостно рубя новгородцев мечами.

Но с другой стороны, именно то, что «еж» владимирских дружинников погасил силу и скорость тарана, позволило простым ополченцам устоять под натиском всадников и принять бой. Плохо вооруженные и незащищенные, они все равно кидаются в схватку, короткими охотничьими рогатинами или даже просто заостренными кольями опрокидывая рыцарских жеребцов или же подрезая задние копыта дестриэ кривыми засапожными ножами. А когда всадник оказывается на земле вместе с конем, то крестоносца безжалостно забивают дубинами, цепами, молотами, топорами. И пусть за каждого ливонца ополченцы платят жизнями когда троих, когда четверых или даже пятерых мужей, все же не бегут они, а стоят, бьются!

Но в брешь, образовавшуюся в стене щитов дружинников, уже хлынули набежавшие чудины. И ширится пролом в строю гридей, ведь бьют в него уже клинья тевтонцев и германских рыцарей, ведомых неистовым епископом Германом фон Буксгевденом! Принял вражеский таран и вечевой полк, и также оказался пробит «еж» новгородской тысячи, вставшей на крыльях пешей дружины базилевса. Лишь небольшие островки сбившихся в «кулак» ратников, вставших спиной к спине, сумели устоять, обтекаемые рыцарями со всех сторон. И чем больше крестоносцев прорывается к ополченцам, тем сложнее им сдерживать натиск ворога! А тут еще и крещеная католиками чудь напирает сразу вслед за всадниками, в иступленной ярости стремясь вступить в сечу.

Однако если уже затрещал, попятился к лесной опушке строй большого полка, то полки правой и левой руки еще даже не вступили в бой, в то время как сотни ливонских всадников уже нашли свою смерть от арбалетных болтов и бронебойных стрел да на пиках и рогатинах пешцев. И как только ливонский клин начал замедляться, терять свой напор, на обоих крыльях рати базилевса взревели боевые рога Всеволодовичей, приказывая гридям атаковать.

Одновременно стронулись с места русичи, намереваясь ударить по орденской рати с боков. Тут же навстречу им двинулись уцелевшие орденские арбалетчики и по две сотни удержанных по приказу ландмейстера всадников с каждого фланга. В свою очередь вперед тяжелых, закованных в пластинчатую броню гридей, поскакали более легкие стрелки младшей дружины на правом крыле царской рати и не столь защищенные воины боярских отрядов на левом.

А далеко позади сражающихся, в каменном Псковском детинце, вдруг заиграли колокола многочисленных церквей, воодушевляя построившихся перед городскими воротами мужей. Полторы тысячи неплохо обученных и вооруженных воев городского полка под началом воеводы Гаврилы, да с ними также две сотни умелых панцирных ратников Новгорода – немалая сила! На стенах же крепости остается еще под три сотни мужиков-ополченцев – метких стрелков-охотников и крепких лесорубов. Пусть и не опытные, бывалые бойцы, но драться смогут неплохо.