Царство

Недавний сотский голова, Захар отчетливо понимал, ради чего всех стрелков вывели вперед большого полка. И потому после первого общего залпа он не посмел приказать воям отступить. Они должны были отправить во врага еще хоть по одной стреле. И отправили, когда вал крестоносцев уже практически доскакал до русичей.

Отхлынули было назад пешцы-стрелки, застопорились было на полоске железных рогулек ливонцы. Но не столь и широка она оказалась, а подкованные копыта европейских жеребцов менее уязвимы к «чесноку», нежели копыта степных монгольских лошадок. Однако и здесь ветераны ордена меченосцев потеряли не менее двух дюжин братьев и полубратьев, рухнувших наземь вместе с их дестриэ. Но остальные продолжили скакать во весь опор, чуть замедляясь, лишь чтобы объехать павших наземь соратников.

А пару мгновений спустя рыцари и сержанты Ливонской комтурии врезались в бегущих воев сторожевого полка. Пробивая их на скаку копьями, проламывая шеломы вместе с головами ратников тяжелыми булавами, перехватывая спины стрелков рубящими ударами романских мечей. И одновременно с тем над полем боя раздался торжественный клич немецких крестоносцев:

– Gott mit uns!!!

А вторил ему отчаянный крик гибнущих русичей, безжалостно истребляемых ворогом.

Конные лучники младшей дружины Юрия Всеволодовича отхлынули в сторону от рыцарского клина, спешно уходя от тарана и напоследок обстреляв ливонцев на пределе поражения своих составных луков. Ибо уже к самим гридям неотвратимо приближались германские всадники под началом Германа фон Буксгевдена, следующие на левом крыле орденской рати.

Между тем ветераны-меченосцы, разъяренные потерями от «подлого оружия» (в итоге от обстрела пало не менее трети братьев и полубратьев), безжалостно истребили всех воев сторожевого полка, оказавшихся на их пути. Сгинуло не менее двух сотен русичей, погиб под копытами догнавшего его дестриэ воевода Захар. И крестоносцы, разгоряченные первой победой и первой пролитой ими кровью, полетели дальше. На ратников большого полка, замерших на месте, плотно сцепив щиты и воткнув копья втоками в землю, направив при этом на врага острые наконечники.

До стены щитов русичей ливонцам остались считаные шаги.

– Gott mit uns!!!

Перед столкновением с «ежом» русичей на острие клина вырвались рыцари, склонившие к земле свои огромные копья длиной в три с половиной, а у кого и четыре метра. Плотно упершись спиной в заднюю, чрезвычайно широкую луку седла и вытянув ноги к передним копытам жеребца (стремена при этом натягиваются до упора), каждый из братьев приготовился протаранить схизматиков, расколоть их строй пополам и истребить всех, кто окажется на пути.

– Не жа-ле-е-е-ть!!!

В ответ на рев ливонцев прогремел бодрящий русичей боевой клич владимирских ратников, вставших прямо против острия вражеского клина, вновь единого. Явственно дрожит земля, даже трясется она под ногами пешцев, а руки многих воев из первого ряда стали на несколько мгновений ватными. Страшно людям – умирать всегда страшно… И увы, отнимает страх силу, отравляет душу, лишает воли к победе.

Но стоят гриди, даже не оглядываясь назад, бодрят себя отчаянной молитвой, вспоминают напоследок лица любимых или силятся переродить свой страх в свирепую боевую ярость. Ни на миг не дрогнула стена плотно сцепленных щитов, все так же сверкают на солнце широколезвийные острия коротких, но крепких и толстых рогатин. Или же граненые наконечники более длинных, двух с половиной или трехметровых пик… Рогатины смотрят низко, нацелены они в широкие груди дестриэ, в то время как пики готовы жалить их наездников.

А с реющих над головами русичей стягов все так же грозно взирают на крестоносцев очи искусно вытканных ликов Спасителя и Богородицы. Смотрят – и будто вопрошают: разве заповедовал Господь крестить людей силой, огнем и мечом, убивая несогласных?! Разве не четвертым Вселенским собором был утвержден единый для всех христиан Символ веры, и разве не католики изменили его, впав в ересь филиокве?

И разве возможно принесшим обет братьям-монахам и священнослужителям убивать, говоря не об исключительных случаях защиты своей обители и укрывшихся в ней от внешнего врага мирян, а пытаясь захватить и подчинить своему влиянию новые земли?

– А-а-а-а-а-а!!!

Дикий крик воинов с обеих сторон огласил поле битвы перед самым столкновением и тут же потонул в треске ломающихся копейных древков да отчаянном, диком ржании изувеченных жеребцов, падающих на владимирских пешцев вместе с наездниками. Или даже кувырком летящих через себя, с разгона напоровшись грудью на прочную рогатину, выдерживающую при случае и медвежий натиск.