Царствование Филиппа Красивого

В январе 1297 года архиепископы Реймса, Санса, Руана (и, возможно, Нарбона) снова попросили у Папы разрешения помочь королю[863]. На этот раз Бонифаций разрешение дал (28 февраля 1297 года), но только в силу очевидной необходимости и для конкретного случая[864]. К лету, однако, политическое напряжение в Италии возросло, поскольку кардинал Колонна ста открыто отрицать легитимность Папы. 31 июля Бонифаций в булле Etsi de statu разрешил королю требовать от духовенства субсидий, без разрешения Папы, когда это казалось необходимым для обороны страны[865]. Через несколько дней (11 августа) была провозглашена канонизация Людовика IX, о которой король давно просил. Полная зависимость папства от поддержки Франции еще никогда не проявлялась столь явно. Должно быть, это был тяжелый момент для Бонифация VIII, и это объясняет некоторые гневные замечания о французском высокомерии, которые он, как предполагается, сделал в это время.

Еще до буллы Etsi de statu французское духовенство воспользовалось ограниченной уступкой февраля 1297 года, и Собор, состоявшийся в Париже в марте, предоставил королю двойную десятину. Единственной важной оговоркой было то, что сбор денег должен был прекратиться в случае окончания войны. Булла Etsi de statu настолько обескуражила французскую Церковь, что она возобновила выплату двойной десятины в 1298 году, не получив от короля никаких уступок[866]. Таким образом, французское духовенство выплатило четыре десятины за два года, что в точности соответствовало требованию Филиппа в 1296 году. Как и в 1290 году, папское вмешательство только ослабило, а не укрепило позиции французской Церкви. Ее интересы были принесены в жертву папской политики. Прямые переговоры с королем должны были показаться многим прелатам предпочтительнее, чем полагаться на Папу.

Тем временем Филипп вел себя так, словно десятины теперь были обычной частью его доходов. Когда была собрана двойная десятина 1298 года, он сразу же попросил о новой. Не совсем ясно, как проходили переговоры, вероятно, эта просьба обсуждалась на провинциальных Соборах, как это было в 1294 году. Согласно одному сообщению, на встрече в Париже Филипп занял очень твердую позицию и угрожал применить силу, если субсидия не будет предоставлена, но эта история исходит из недружественного источника — цистерцианского аббатства Дюн[867]. Более вероятно, что провинциальные Соборы без особого сопротивления уступили десятину на два года, но взамен потребовали подтверждения привилегий для клириков. В марте 1300 года церковные провинции Руана, Нарбона, Бордо и епархия Менде получили письма, в которых вновь излагались многие статьи ордонанса 1290 года о Церкви[868]. Документы не идентичны, что позволяет предположить, что с каждой провинцией проводились отдельные переговоры, но все четыре письма имеют много общего. Если письма от марта 1300 года были выданы в обмен на пожалование десятины, то в этом году французская Церковь получила за свои деньги больше, чем когда-либо прежде.

Достигнутые договоренности 1299 года были нарушены вспыхнувшим конфликтом между Филиппом и Бонифацием VIII из-за епископа Бернарда Саиссе и в конце 1301 года Папа запретил духовенству выплачивать королю какие-либо деньги. Несколько епархий выплатили деньги за полтора года из двухлетней десятины; большинство же выплатили только за один год[869].

На первом этапе борьбы с Бонифацием VIII король, вполне разумно, больше никаких требований к французской Церкви не предъявлял, но к началу лета 1303 года он уже больше не мог себя сдерживать. Необходимо было отомстить за катастрофическое поражение французской армии при Куртре, и поэтому король отчаянно нуждался в деньгах. Французское духовенство могло запросить высокую цену за свою помощь, и оно это знало. Прелаты составили длинный документ с критикой королевской администрации и просьбой о важных уступках в обмен на свои субсидию. Двумя наиболее значительными требованиями были отмена платежей за амортизацию недавно приобретенных Церковью земельных владений и денежная реформа. Более того, церковники потребовали, чтобы монета никогда больше не обесценивалась, sine magna et inevitabile necessitate, и чтобы это было подтверждено собранием великих баронов и прелатов[870].