Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945

Было сделано предложение Розенбергу, который возражал на это, заявляя, что Шикеданц уже назначен одним из его будущих генеральных комиссаров территорий, завоеванных группой армий «А». Розенберг отпустил бы Брайтигама из Берлина, если бы было договорено, что человек Шикеданца сменит его как можно скорее. Шикеданц провел прошедший год, собирая штат, состоявший не менее чем из 1200 человек. Он уже организовал управление значительными участками к югу от гор через двух чиновников АРА, которые руководили агентством по укреплению дружбы со Швецией. Шикеданц не имел бы ничего общего с политическим департаментом Розенберга и выбирал бы свой собственный персонал и комитеты для различных национальных меньшинств Кавказа независимо от фон Менде. Однако считалось, что на практике Шикеданц будет всего-навсего дублером в управлении четырехлетнего плана Геринга. Геринг возражал против кандидатуры Шикеданца, и Розенбергу удалось добиться этого назначения только путем компромисса. Была достигнута договоренность, что Шикеданц приступит к работе так же, как его экономический администратор — агент Геринга по Балканам, австрийский финансист и бывший мэр Вены по имени Герман Нойбахер, который заработал известность своими чудесами на румынских нефтепромыслах. А поэтому были налицо все признаки еще одного управления путем эксплуатации и еще одной ситуации с Эрихом Кохом.

Если бы Шикеданц был достаточно умен, чтобы потребовать свое наследство тотчас же, это бы создало неудобства для Клейста и Кестринга. К счастью, этот человек был стеснительным, и у Вагнера нашлось время, чтобы замолвить словечко перед Гитлером. Однажды утром в конце августа Вагнер прибыл на ежедневное обсуждение положения на фронте в Виннице. Поскольку Гитлер не возражал против отправки Брайтигама из Берлина, Вагнер сослался на приказ фюрера и Розенберг не мог возразить. Вагнер также убедил Розенберга, что Гитлер запретил принудительный труд в новом районе военной администрации и приказал распустить колхозы.

Вагнер достиг даже большего. 8 сентября он опубликовал приказ о том, что туземные правительства должны создаваться только по личному усмотрению командующего группой армий, в то время как пять дней спустя фон Штауффенберг уточнил детали с Альтенштадтом и Брайтигамом. В сопровождении Отто Шиллера в качестве аграрного эксперта Брайтигам прибыл в штаб Клейста в Ставрополе в район, где конвой и охрана были не нужны, где имен Коха и Заукеля не опасались и где единственными партизанами были те, кто возобновил гражданскую войну против большевиков. На границе Азии германская армия вновь пережила приятное впечатление первых дней на Украине. Гостеприимство казаков Кубани и Терека (как и на Украине — меньшинства. — Ред.) повторилось живописной вереницей племен — черкесов из-под Краснодара, карачаевцев, балкарцев и кабардинцев.

В секторе Орджоникидзе (совр. Владикавказ. — Ред.) фронт примыкал к территории ингушей и осетин. Последние были известны тем, что являются потомками аланов и, согласно некоторым источникам, их язык содержал элементы раннего германского языка, то есть был сродни языку готов. (Осетины, действительно потомки аланов, принадлежат к иранской группе индоевропейской языковой семьи (к которой относятся также германская, славянская, романская, балтийская и другие группы). — Ред.) Это была возможность, которую Гиммлер и идеологи расизма, к сожалению, упустили.

Но генералы Клейст и Кестринг не очень беспокоились об этнологии. Пришли старейшины племен — проявить свое уважение, предлагая скот, запасных лошадей и услуги своих молодых людей. Генералы оставили их в покое, чтобы они занимались собственным самоуправлением, при условии, чтобы они отдавали дань уважения надлежащим образом.