Цена утопии. История российской модернизации

Рассуждая о реформе, мы видим прежде всего двух ее «участников»: правительство как источник законодательства и финансирования с одной стороны и население с другой. При этом де-факто мы игнорируем тех, кто на деле реализовывал реформу, – работников землеустроительных комиссий.

Историография, в сущности, не касалась практической деятельности комиссий, их «внутренней кухни» и ее влияния на процесс землеустройства. Констатируется нехватка землемеров, что справедливо, но недостаточно.

Между тем оценка этой деятельности для понимания хода реформы исключительно важна. Погубернская динамика землеустройства сразу наводит на предположение, что темпы работы отдельных землеустроительных комиссий сильнейшим образом коррелировали с личностными качествами сотрудников.

Почему в Воронежской губернии землеустройство развивалось весьма энергично, а в соседней Курской – вяло? Почему в Московской губернии, крестьяне которой имели прекрасные возможности для заработков в столице и уже поэтому, казалось бы, не должны были идти в авангарде землеустройства, оно шло весьма интенсивно, а, к примеру, в Калужской – нет?

С первых месяцев реформы стало очевидно, что личная энергия тех, кому было поручено проводить в жизнь указ от 9 ноября, являлась одним из решающих факторов развития реформы. И это вполне естественно.

Столыпинская аграрная реформа, как мы знаем, была необычной в том смысле, что в сравнении с другими преобразованиями роль личностного компонента в ней была специфичным образом усилена. Повторюсь, уникальность реформы заключалась еще и в том, что у крестьян, по сути, спрашивали, хотят ли они изменить привычный образ жизни.

Часть крестьян была готова это сделать сразу и без колебаний, но таких было меньшинство. Остальных требовалось убедить в том, что перемены им выгодны, а это в значительной мере зависело от энтузиазма, увлеченности реформой, глубины понимания преобразований и собственно личных качеств работников комиссий.

В 1907 году Кофод и два крупных чиновника ГУЗиЗ объехали с инспекцией 23 уезда Псковской, Витебской, Могилевской и Курской губерний, разъясняя позицию правительства по ключевым вопросам преобразований. Их отчет раскрывает атмосферу, в которой начиналась реформа, и делает понятным, в какой огромной степени успех зависел от уровня коммуникации между комиссиями и населением.

В ряде уездов «наиболее энергичные и деятельные» комиссии наладили хороший контакт с крестьянами, и это вызвало растущий поток ходатайств. Но так было не везде.

Ключевыми в комиссиях были фигура непременного члена, ответственного руководителя всего комплекса землеустроительных работ, а также его помощников – инструкторов по землеустройству.

Землеустроитель должен был выехать на место, выяснить правовую ситуацию, а также природные и бытовые условия для проведения работ. Ведь каждое поселение было своим маленьким миром, не похожим на другие, всякий раз это была другая задача, другая пьеса с другими актерами.

На землеустроителе и его сотрудниках лежала огромная черновая работа. Фактически они были «бойцами на передовой» землеустройства – вели чтения и лекции, пропагандировали и агитировали, объясняли, зачем нужен переход на хутора и отруба.

Априори понятно, насколько сложной была эта миссия, какой подготовкой и какими личностными качествами они должны были обладать, чтобы добиться успеха. Нетрудно вообразить беседу землеустроителя с сельским сходом, состоявшим из десятков, сотен, а иногда – тысяч мужчин и женщин, которым незнакомый «барин» предлагал ни больше ни меньше как изменить весь строй их устоявшейся за поколения жизни худо-бедно, но гарантировавший выживание.

Какие слова нужно уметь находить в подобных случаях?

Ведь, по сути, такого рода собрания – особый тип митинга, а на митингах умеют выступать далеко не все.

Помимо прямой агитации, комиссии должны были для наглядности устраивать экскурсии в районы хуторского расселения, создавать агрономическую службу и многое другое.

В работе 47 губернских и 463 уездных комиссий участвовали тысячи представителей образованного класса России, но уровень их компетентности, заинтересованности и энтузиазма не мог быть везде одинаково высок.

Различались и сама постановка дела землеустройства, и то, что можно назвать стратегическим видением ситуации. Например, в Московской губернии реформе сразу начал уделять большое внимание яркий, талантливый и влиятельный губернатор В. Ф. Джунковский.

Непременными членами уездных комиссий были образованные, опытные, знавшие крестьянское дело люди, сумевшие завоевать авторитет у крестьян. В землемерной части было немало техников с высшим образованием.

Губернская комиссия сразу взяла стратегически верный курс. Число однопланных селений в Московской губернии колебалось от 30 до 70 % на уезд, и комиссия решила сосредоточиться сначала на их размежевании, чтобы тем самым создать условия для перехода на хутора и отруба. Поэтому с 1912 года, когда почва для этого была уже достаточно подготовлена предшествовавшим разделом, в губернии стало расти личное землеустройство.