Цена утопии. История российской модернизации

Последний, на 90 % состоявший из крестьян, ментально жил в Средневековье, потому что со времен условного Алексея Михайловича не имел возможности изменить ситуацию. Психологию меняет школа, образование, а русские элиты, как мы знаем, не спешили просвещать народ. В результате у крестьянства, за редкими исключениями, не было цивилизованного правосознания, в том числе представления о частной собственности, так же как о свободе и многом другом.

Отсюда – катастрофическое непонимание по ряду ключевых проблем между крестьянами, с одной стороны, и правительством и помещиками – с другой, а в частности, разная интерпретация сути реформы.

Напомню, что тезис «земля Божья (Царская), но нашего пользования» возник задолго до отмены крепостного права, еще в те времена, когда крепостное право оправдывалось тем, что, дескать, барин воюет, защищает царя, Отечество и нас заодно, а мы его кормим.

Века принудительного труда сформировали в крестьянском сознании твердое убеждение: право на землю имеет только тот, кто на ней работает. Идею дворянской собственности на землю крестьяне просто не воспринимали. Отсюда вековая мечта о «черном переделе», то есть захвате всех некрестьянских земель (помещичьих прежде всего) и последующем равном их разделе. Да и полтора века правительственного аграрного коммунизма не могли остаться без последствий. «Раскулачивать» ведь можно не только крестьян.

Поэтому Сперанский и Киселев еще в Комитете 1835 года были готовы на безземельное освобождение не только крепостных, но и государственных крестьян, лишь бы минимизировать влияние этих взглядов.

Увы, данная проблема не привлекла внимания РК.

Уже в 1861 году среди крестьян ходили слухи, что Положения 19 февраля – подделка, составленная помещиками и чиновниками, чтобы скрыть настоящую «Царскую волю», то есть передачу им всей земли. Точно так же они думали о «золотых грамотах» и раньше. Поэтому они упорно ждали передачи им оставшейся ее части или, по крайней мере, очередной прирезки. Об этом постоянно говорят самые разные источники второй половины XIX – начала XX века.

Желание Александра II и реформаторов дать крестьянам помещичью землю, то есть чужую собственность, хотя бы и за плату, было, конечно, гуманным и нравственным. Однако подмена закона нравственностью – опасная вещь.

На этом, то есть на смешении и фактическом уравнении понятий законности и «высших нравственных начал», диктовавших, по мнению правительства, необходимость наделения крестьян помещичьей землей, РК буквально поймал депутат первого приглашения Д. Н. Шидловский: «Нравственности низкой нет, следовательно, нет и нравственности высшей; она одна для всех; она, например, всегда твердит: располагать чужим без воли хозяина есть насилие… В новейшее время деление нравственности на степени и выражение „высшие начала“ часто встречаются в сочинениях с направлением коммунизма и социализма», а потому, говорит депутат, ему «странно было встретить то же выражение в соображениях» РК.

А вот как 34 депутата второго приглашения прокомментировали пункт проекта Положения, объявляющий, что после реформы «помещик ни в каком случае не обязан… увеличивать крестьянский поземельный надел».

Такие обещания относительно будущего, резонно заметили они, не слишком успокаивают, поскольку им противоречит то, что предлагается в настоящем.

Если сейчас помещики должны принудительно отдать всю площадь крестьянских запашек, нет гарантии, что с ростом населения эта ситуация не повторится и опять под флагом «государственной потребности». Ведь «если нынешние предположения правильны и законны, то нельзя не признать законными подобные меры и для будущего времени. Никакая государственная потребность не может состоять в том, чтобы принимать меры, несправедливые в отношении к частной собственности».

РК стремятся дать крестьянам как можно больше земли, но этого нельзя делать «в нарушение прав собственности. Все интересы общественной жизни так тесно связаны между собою, что нарушение одного из коренных начал, на которых утверждается общество, поведет к расстройству всего общественного организма».

Депутаты, как мы знаем, оказались абсолютно правы – дополнительная прирезка помещичьей земли стала главным лозунгом всех партийных программ оппозиции в 1905–1906 годах, которая этим обеспечивала себе народную поддержку.

И правительство само было в этом повинно.

Статья 3 Общего положения о крестьянах гласит:

Помещики… предоставляют за установленные повинности в постоянное пользование крестьянам усадебную их оседлость и сверх того, для облегчения их быта и для выполнения их обязанностей перед правительством и помещиком, то количество полевой земли и других угодий, которые определяются на основаниях, указанных в местных положениях.