Центральная Азия: От века империй до наших дней

Идеологический фронт был выстроен непосредственно против джадидов и других лиц, связанных с общественной жизнью вне партии. Их высмеивали как «замшелую интеллигенцию», людей, чье время миновало и которые превратились в реакционеров. Новая молодая поросль (и впрямь очень молодая), именующая себя работниками культуры, чтобы их не дай бог не перепутали с «интеллигентами», вступила в битву со старшими. Они откопали труды джадидов, написанные еще до революции и в первые годы после нее, чтобы доказать, что джадиды – буржуазные националисты, которым выгодно оправдывать господство местной буржуазии над народом, а также панисламисты и пантюркисты в придачу. Едва ли джадиды, которые еще при царе и в самые горячие дни революции призывали общество к изменениям во имя национального прогресса, могли предвидеть, что впоследствии за эти слова их привлекут к ответственности, оценивая их с точки зрения, которой тогда не существовало. Однако именно так и случилось. Все, кто в 1917–1918 годах был связан с Туркестанской автономией, в которую входили почти все сколько-нибудь заметные на тот момент люди, теперь считались ярыми националистами, которые якобы сговорились саботировать идеи революции и поставить Туркестан под британский протекторат. Интеллектуалов старой закваски принялись вытеснять из общественной жизни. Некоторые пытались усыпить бдительность Советов и писали тексты на революционные темы, другие ушли в преподавание, а третьи замолчали. Кампания набрала обороты в 1929 году, когда ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление, как тогда называлась политическая полиция) начало арестовывать людей, зачастую по совершенно фантастическим обвинениям – в буржуазном национализме, контрреволюционной деятельности, сотрудничестве с иностранными спецслужбами с целью развала Советского Союза и так далее. Ряд получивших широкую огласку судебных процессов привел к чистке национальной интеллигенции во всех республиках. ОГПУ провело чистку в секретной организации под названием «Союз Востока» (Иттиходи Шарк) в Таджикистане и организации под названием «Туркменская независимость» (Тюркмен Азатлыгы) в Туркменистане. По этим обвинениям многие представители интеллигенции, участвовавшие в общественной жизни до 1917 года, отправились в трудовые лагеря или на тот свет. В Казахстане Голощекин руководил чисткой, которая выкосила как всех казахских активистов, в прошлом связанных с Алаш-Ордой, так и казахских коммунистов, которые оказались на удивление непокорными. Некоторые из самых громких имен дореволюционного поколения чистка обошла, однако она серьезно изменила культурный ландшафт. Энтузиазм предыдущего десятилетия оказался в прошлом. Уцелевшие находились под постоянной угрозой ареста и подвергались оскорбительным нападкам в прессе. Абдурауф Фитрат нашел прибежище в академической жизни, а Чулпан и Абдулла Кадыри занялись внештатной переводческой работой – и им повезло больше, чем многим другим. К началу 1930-х годов джадидов в значительной степени вытеснили из общественной жизни.

Было бы слишком легко назвать эти кампании просто атакой большевиков на центральноазиатское общество. Дело в том, что большевики не были для Центральной Азии внешней силой. Застрельщиками во всех этих кампаниях были сами жители региона. Казахских баев лишали собственности сами казахские активисты, и именно бедные крестьяне и радикально настроенная городская молодежь или члены сельсоветов устраивали рейды, конфисковывали имущество баев, закрывали мечети и святилища. Несомненно, у каждого из них были свои мотивы, однако эти кампании внесли большой вклад в мобилизацию коренного населения на защиту советской власти. Участники этих программ выработали в себе лояльность новому порядку, а также обзавелись новым лексиконом для размышлений о политике. Кроме того, кампании привели к масштабным конфликтам внутри общества. Земельная реформа не всегда была популярна. Множество бедных крестьян отказывались забирать землю у своих соседей, потому что, по их мнению, это противоречит шариату, а некоторые даже тайно ее возвращали. Осквернение и закрытие мечетей и святынь часто вызывало негативную реакцию. Самый известный случай такой реакции – история поэта и драматурга Хамзы Хакимзаде Ниязи, которого толпа забила насмерть камнями, когда он со своими людьми пытался разрушить святилище, посвященное Али, зятю Пророка.