Центральная Азия: От века империй до наших дней

Китайское правительство извлекло из распада СССР свои собственные уроки. Согласно китайскому анализу, наиболее важным фактором, стоявшим за распадом Советского Союза, была мобилизация национальностей. Конституция предоставила республикам слишком много власти, а политика коренизации выдвинула на руководящие посты слишком много чиновников из числа нацменьшинств{390}. Подобного развития событий в КНР допустить было нельзя. Китай никогда не был федеративным государством, и территориальная автономия там, даже теоретически, была намного более ограниченной, чем в Советском Союзе. После 1991 года уменьшилась и она. Прежняя политика укомплектования органов местного самоуправления представителями национальных меньшинств сошла на нет, и к 2001 году в органы местного самоуправления достаточно было включать разумное количество должностных лиц из числа меньшинств – но и эти минимальные цели практически не достигались. Термин миньцзу подвергся пересмотру. Он был заимствован китайским языком из японского в начале XX века для обозначения понятия «национальность» и употреблялся в пропитанных советским духом дискурсах национальной государственности и автономии. В официальных китайских документах он переводился как «национальность». В 2000-х годах его стали переводить уже как «этническую принадлежность». Разница весьма существенная. «Этническая принадлежность» не имеет никакого отношения к правам групп и каким бы то ни было притязаниям на территорию или политические права. В американском обиходе «этническая принадлежность» вызывает гордость своим происхождением, не имеющим абсолютно никакой связи с историческими или политическими правами в том смысле, в каком с ними связано слово «национальность». Уйгуры как этническая группа в Китае теперь считаются эквивалентом, к примеру, американцев китайского происхождения в Соединенных Штатах – группы, которая может гордиться своей общностью и наследием, но не может претендовать на территорию или автономию.

Формула «55 + 1 = 1» обрела новую форму. Отношения между ханьцами и 55 группами меньшинств всегда были асимметричными, но на рубеже тысячелетий акцент все больше смещался в сторону единства, а 55 групп стали в значительной степени декоративными. Национальный музей Китая в Пекине полностью посвящен истории ханьского Китая и сосредоточен на достижениях «китайских предков». Остальные 55 миньцзу отправились в Музей народов Китая (Zhōnghuá Mínzú Bówùguǎn) на окраине города, где у каждой национальности есть свой собственный павильон, в котором представлены копии архитектурных сооружений, традиционных для каждой группы. Каждая группа описана на табличках абсолютно без каких-либо подробностей и крайне снисходительным тоном. Например, «тибетцы внесли большой вклад в человеческую цивилизацию, занимаясь животноводством и разведением яков в высокогорье», тогда как уйгуры – «исключительные мастера по части строительства канав и каналов для обслуживания своих сельскохозяйственных оазисов. Также [у них] хорошо развиты ремесло и торговля». Изображения уйгуров в фольклорных костюмах, как правило, играющих на народных инструментах, поющих или танцующих, можно встретить по всему Синьцзяну, и это, пожалуй, единственный образ уйгуров в китайской иконографии. Советы, возможно, и придумали, как можно представлять образ национальности через фольклор, однако именно в Китае уравнение национальности с застывшими этнографическими стереотипами стало расхожим явлением. В лучшем случае такое видение национальной идентичности подчеркивает причудливые и экзотические черты, в худшем случае – представляет национальность отсталой по своей сути. В Музее народов Китая 55 этнических групп представляются взору ханьцев существами экзотическими (иностранных посетителей очень мало).