Центральная Азия: От века империй до наших дней

Как бы там ни было, «Адолат» и его активисты оказались в религиозном ландшафте постсоветской Центральной Азии изгоями. Возрождение ислама в горбачевскую эпоху было в первую очередь связано с возрождением моральных и духовных ценностей, восстановлением исламского образования, знаний и ритуальных практик, которые были забыты на протяжении жизни трех предыдущих поколений. Подавляющее большинство жителей Центральной Азии считали отсутствие ислама в общественной сфере нормальным и естественным, а возвращение к религии было вопросом восстановления традиционных ценностей. Однако государства Центральной Азии проявляли низкую терпимость к оппозиции и еще меньшую – к исламскому дискурсу в общественной жизни. Каримов изгнал «Адолат» из страны и развернул кампанию против «религиозного экстремизма». Активисты «Адолата» оказались в Афганистане, где еще больше радикализовались и создали джихадистскую организацию под названием «Исламское движение Узбекистана» с целью свержения Каримова и создания в Узбекистане исламского государства. Вероятно, именно это движение стоит за взрывами в Ташкенте 16 февраля 1999 года, в результате которых погибли шестнадцать человек и был поврежден ряд правительственных зданий. Несколько месяцев спустя вооруженная банда участников этого движения проникла в Баткенский район Киргизии из Таджикистана и захватила несколько заложников. Повстанцы потребовали выкуп и пропуск на территорию Узбекистана, где намеревались вести джихад против «тиранического правительства Узбекистана и его марионеток Ислама Каримова и его приспешников». Повстанцы получили выкуп и ушли, а на следующее лето вернулись. В плане захватов территории или количества жертв многого они не добились, однако сформировали повестку в области безопасности в регионе{396}.

Затем последовали события 11 сентября и глобальная война против терроризма, в ходе которой мировая политика стала черпать понятия из нового словаря. Противостояние терроризму и религиозному экстремизму отныне сделалось универсальным языком для защиты своей позиции на стороне Разума, Просвещения и Секуляризации. Теперь борьба с терроризмом обеспечивает прекрасное алиби для репрессий несогласных при авторитарных режимах. Режимы Центральной Азии этот новый язык с готовностью приняли, как и китайское правительство. После трагедии 11 сентября они используют обвинения в терроризме и экстремизме как повод для преследования своих противников самого разного толка.

Глава 23 Национализирующиеся государства в глобализированном мире

Западные эксперты, которые засвидетельствовали появление на сцене центральноазиатских государств в качестве суверенных субъектов, настаивают, как правило, что те изначально искусственны, слабы и не в состоянии выстроить последовательную политику. Наблюдатели эти предполагали, что новые государства, по сути, порождение советской власти, не пользующееся никаким доверием со стороны граждан. В действительности же все было не так. Когда республики стали независимыми государствами, они существовали уже более шестидесяти лет, и в них накопился огромный запас национальной легитимности. Нация стала фундаментальной категорией советской жизни, и бóльшая часть споров в эпоху перестройки была сосредоточена на национальных интересах. Элиты коммунистической партии обладали всеми возможностями для того, чтобы взять на себя роль руководителей государства. На протяжении всего брежневского периода они были де-факто лидерами нации, а в свете антикоррупционных кампаний Андропова и Горбачева они предстали еще и жертвами советского гнета, выбранными по национальному признаку. Они кооптировали повестки национальных движений, которые в 1989–1991 годы находились в оппозиции к ним, а после провозглашения независимости стали позиционировать себя в качестве отцов-основателей новых государств. С 1991 года во всех странах Центральной Азии именно национальность стала основой легитимности правительств, которые эксплуатировали ее для формирования солидарности и сплоченности. Многие из местных национальных идей, как мы уже видели в этой книге, возникли еще до Советского Союза, а с его приходом выкристаллизовались вокруг институтов и порядков Советского государства. С момента обретения независимости государства Центральной Азии стремились трансформироваться в полностью национальные, во многих отношениях пытаясь выполнить давние обещания большевиков – теперь уже без ограничений, наложенных центром. Даже отвергнув политику советской эпохи, они действовали очень по-советски.