Центральная Азия: От века империй до наших дней

Из всех стран Центральной Азии Таджикистан прошел самый травматичный путь к независимости. Во время гражданской войны, последовавшей за превращением в отдельную страну, он чуть не распался. И Россия, и Узбекистан на правах советских элит вмешались в борьбу против своих исламских противников. «Неосоветская партия» пережила войну и в 1997 году вышла из нее победителем. Таджикистан снова объединился. За десятилетия, прошедшие после окончания гражданской войны, «неосоветисты» укрепили свою власть в откровенно несоветских условиях. Эмомали Рахмонов – «неосоветский» президент, который в 2006 году отказался от славянского окончания в фамилии и стал Рахмоном, – ловким образом управился с непростыми послевоенными реалиями. Он кооптировал во власть командиров гражданской войны с обеих сторон, пообещав им политические должности и долю в добывающих областях промышленности, и укрепил свое центральное положение так, как мало кто мог предсказать в хаосе 1990-х годов. Мирный договор 1997 года выделил оппозиции 30-процентную квоту в правительстве, и в течение нескольких лет после этого Партия исламского возрождения представляла реальную оппозицию в стране. Затем Рахмон решительно отказался соблюдать условия договора и сумел вытеснить своих противников на политическую обочину, так что на парламентских выборах 2010 года партия получила всего два места. В 2015 году он объявил ее террористической организацией и запретил. К середине 2000-х годов светская оппозиция уже была подавлена или изгнана. В 1999 году Рахмона переизбрали, однако затем он отказался от выборов и в 2016 году назначил себя «лидером нации» и пожизненным президентом.

Таджикский национализм в том виде, в каком он развивался в советский период, изображает таджиков наследниками древней коренной персидской культуры Центральной Азии и, следовательно, нацией с древнейшими в регионе корнями. Тот факт, что сегодня Таджикистан представляет собой персидскоязычный остров в море тюркизма, вызывает у таджикского национализма чувство обиды, но также и собранности. Сильнее всего он соперничает с национализмом узбекским, поскольку тот тоже претендует на наследие оседлой Центральной Азии, и именно к Узбекской республике, когда она создавалась, отошли города Самарканд и Бухара, самые древние в Мавераннахре. Поэтому культ прошлого в Таджикистане так же силен, как и везде в Центральной Азии. Ленинабадскую (Ходжентскую) область переименовали в Согд (Согдиану), а Саманиды, последние в Мавераннахре персидскоязычные правители, почитаются здесь как первая династия, при которой таджики обрели государственность. Таджикскую валюту в 2000 году назвали сомони (в честь династии Саманидов), а статую Ленина на центральной площади Душанбе сменила статуя Исмаила Самани, основателя династии. Отношения с Узбекистаном весьма прохладные еще с момента обретения независимости, хотя вооруженные силы Узбекистана и помогли таджикскому режиму пережить гражданскую войну. Таджикистан стремится наладить связи со странами за пределами Центральной Азии. У него особенно тесные отношения с Россией (российские войска защищали южную границу Таджикистана до 2006 года), тогда как Иран воспринимается как противовес тюркскому присутствию в Центральной Азии. Отношения Ирана с Таджикистаном основаны на общем персидском языке. Иран вложил значительные средства в продвижение таджикского языка и культуры и по мере скромных возможностей участвует в экономике Таджикистана (проблемой является расстояние между государствами), однако всегда избегал вмешательства в религиозную жизнь суннитской страны. В Афганистане тоже говорят на персидском языке (дари, вариант персидского, – один из двух официальных языков страны), однако его отношения с Таджикистаном осложнила хроническая нестабильность в Афганистане и страх таджикских элит перед исламским бунтом. Сближению с Пакистаном или Индией тоже препятствуют трудности географического характера. Зато Китай постепенно становится в Таджикистане крупным игроком. На его долю приходится 45 % внешней торговли Таджикистана, а еще он щедрый кредитор. В 2019 году подтвердились давние слухи о существовании небольшой китайской военной базы в Таджикистане – на просторах Горного Бадахшана, недалеко от границы с Синьцзяном и Афганистаном{420}.

Нищета – по-прежнему наиболее острая проблема в стране. К началу нулевых рост населения и буксующая экономика привели к массовой трудовой миграции. Вероятно, до 10 % населения страны (в основном мужчины) работают за границей, в основном в России или Казахстане, а денежные переводы составляют 28,6 % валового внутреннего продукта страны только по официальным данным Всемирного банка (фактические цифры, скорее всего, выше). В советское время чиновники с трудом заставляли таджиков переезжать в Душанбе, не говоря уже о Москве. Новый экономический порядок вынуждает их искать средства к существованию в странах, где теперь они иностранцы.