Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

В августе 1933 г. известный юрист и тоже советник правительства Сэмюэл Унтермейер выступил в США по радио с призывом тотального бойкота германских товаров. Его поддержал видный сионист-радикал Владимир Жаботинский. В январе 1934 г. он пообещал: «Мы развернём против Германии духовную и физическую войну со стороны всего мира. Наши еврейские интересы требуют полного уничтожения Германии»! Объединённые идеей подавления Германии, внешние силы инициировали экономическую войну на её уничтожение (с учётом положения дел в стране – на добивание). В результате политической травли и сплочённого экономического бойкота Германия начала нести катастрофические убытки. В одном только 1933 г. они составили миллиарды марок. Страна оказалась на грани экономического банкротства. Масштаб экономической блокады и подспудно проводимых «политических инициатив» стал фактом международной финансовой и экономической политики. С поправкой на перспективу совокупность целевых действий однозначно свидетельствовала о развязывании «малой Второй Мировой» войны.

Она была не только закономерна, но воспринималась носителями мирового кошелька единственным (для них) выходом. Опыт противостояний государств и империй недвусмысленно свидетельствует о том, что наиболее острые противоречия выстраивают вектор (разгаданный фон-Клаузевицем) международной политики, в соответствии с которым за экономической блокадой неизбежно следует военная экспансия. Применительно к Германии 1930-х гг. это был тот самый случай, когда экономическая политика предшествовала ведению политики «иными средствами» (вот и Э. Паунд, как мы помним, говорил о том же: «Если вы хотите искать причины в нынешней войне, постарайтесь узнать, кто контролирует – и каким образом – мировые деньги»).

На международном уровне (официально) не обсуждённая, юридически не обоснованная и политически не декларированная, – война эта обозначила себя с первых же шагов восстановления Германии своими силами. Масштабы опасности осознавались немцами, как и то, что Германия могла быть в Европе наиболее мощным оплотом против интервенции финансового и экономического «интернационала». В целях защиты от него и была принята упомянутая выше программа создания и развития вооружённых сил. Правительство Германии было уверено: если армия в короткий срок не приобретёт мощь – Германия погибнет, либо, снедаемая «тихой» ненавистью могильщиков из системы мирового финансового контроля (агентов «малой» Мировой войны), будет низложена до «версальского» уровня. Подобные перспективы впоследствии не раз нашли своё подтверждение в специфической среде, так или иначе связанной с марксистской идеологией.

Германия, не теряя времени, усиливалась и мощь её становилась грозной.

Осязаемые успехи немцев приводили в замешательство определённые финансовые круги и политические «полукружья», а более всего, – мировых гешефтмахеров. За кулисами официальной политики началось плетение идеологических «кружев», густо замешанных на экономических и финансовых «разочарованиях». Говоря проще, – недополучениях. Перевозбуждённая, эта публика напоминала растревоженные ульи. Ибо «трутни» и «жуки» от мирового капитала были осведомлены о преобразованиях, вынужденно проводимых немцами. Между тем полной ясности в масштабах изменений не было. Туман первых лет реформ усугублялся неясностью международных перспектив новой экономической политики Германии. Общий подъём жизни и плоды реформ в стране ещё только начали заявлять о себе, в то время как провозглашение на весь мир политических репрессий говорило громче их самих. Впрочем, ясность скоро заявила о себе.