Цепи свободы. Опыт философского осмысления истории

Напомню, оба они чтили и знание и добродетели, расходясь в конкретике их в соответствии с нормами современной им исторической формации. Так, если Аристотель рассматривал философские знания как благо, осуществлённое в поступках, должных украшать гражданское общество (государство), то Руссо, презиравший цивилизацию в её исторической траектории, отдавал приоритет созданию высоконравственного общества, устроенного на законах и непременном следовании им. Словом, и в том и в другом случае (по крайней мере в теории) высоко ставились пытливый ум и гражданские добродетели, проистекающие от духовной организации человека. Говоря о потенциях доброй воли, Аристотель увещевал: «Человек, стремящийся быть самым добродетельным, тоже не станет им, если его природа этому не способствует, но более достойным станет». И это так, потому что добро дальновиднее зла. Последнее, рано или поздно становясь явным, отравляет человеческие отношения подозрительностью и ненавистью. Другое дело субъективность в понимании «добра» и «зла», которые в иных обстоятельствах подчас меняются местами. К тому же, пристрастная, злая или недоброжелательная оценка подлинных достоинств подчас оттеняется благосклонностью к мнимым, ибо первые оценивает ревность и зависть, а вторые – тщеславие и злорадство. Отсюда важность духовных и моральных критериев, способных, если не устранить, то уменьшить погрешности в оценках. И здесь натыкаешься на прельщения «предметной реальности», о которых писал ещё Е. Н. Трубецкой: «Одно из величайших препятствий, задерживающих духовный подъем, заключается в том призрачном наполнении жизни, которое дает житейское благополучие. Комфорт, удобство, сытость и весь обман исчезающей, смертной красоты – вот те элементы, из которых слагается пленительный мираж, усыпляющий и парализующий силы духовные». Однако, взращённая вирусом материализма, технократии и потребления, но при этом сохраняющая универсальные претензии, «вторая реальность» упорно продолжала создавать среду, способную воспроизводить лишь себе подобное. Именно в этой среде человек стал походить на то, что Аристотель провидчески определил как «общественное животное».

Евгений Трубецкой

Многие века спустя поставленное на конвейер и остановившееся в духовном развитии, а потому наречённое Бенджамином Франклиным, “tool making animal” (животное, изготовляющее инструменты), последнее уподобилось волу, тянущему жернова по кругу «осевой реальности». Правда, с тех пор пройдя немало «кругов», оно к середине XX в. изощрилось настолько (к примеру, – в Англии), что умные, ироничные и беспощадные «теккереевские» описания О. Хаксли «общественно-осевых» реалий сейчас выглядят едва ли не респектабельным руководством для обучения хорошему тону томных девиц и гимназистов. Но общество, в системе измельчённых ценностей разделённое не столько по пристрастиям, сколько по уровню потребления, не особенно осознаёт это. Подтверждение тому растущее число бездумных customers (покупателей), «невесть откуда» берущиеся духовные дегенераты, которые, посредством вездесущих СМИ подчас делаясь знаменитыми, становятся «сливками» общества и примерами для подражания. В их число входят иные, быстро возжигаемые и столь же скоро гаснущие, «звёзды» в сферах поп-культуры, визуальной продукции, книжного корма и газетно-журнального пойла. В своей совокупности всё это воспроизводит «жующие интересы» и «корзинное потребление» внешне активной жизни, едва ли не по часам разрегламентированной «жрецами» Его Величества Рынка. Под сладкое пение нанятых или за гроши отдающихся «сирен», строители «глобального мира» создают единый для всех народов язык финансовых операций, подкрепляя их этическими оценками.

Если от теле-компьютерных развлечений обратиться к смежным, плодящимся не по дням, а по часам, формам досуга, – то тут впору и разрыдаться даже. Поскольку призвание виртуальной реальности, слепящей незрелые умы блеском и фальшивым великолепием, состоит в замене (replacement) естественного бытия на «счастливые» заменители его, таким образом, изолируя душу и сознание человека от естественного развития.

К примеру, компьютерные игры «для маленьких», в коих через годы обращаются сами взрослые, занимают лидирующее положение в длинном ряду «омолаживающих» игр. А ведь, с приятностию убивая время, но теряя смысл своего существования, – массовый потребитель убивает свою жизнь!

Почему же?