Церковная история

Ты говоришь, гибельный и убийственный демон, что Константин, желая построить город, равный Риму, первоначально для построения такого города избрал место между Троадою и Илионом и уже положил основание, вывел высокие стены; но, нашедши, что местность Византии гораздо удобнее, обнес ее стенами, и прежний город расширил и украсил такими великолепными зданиями, что Византия не многим стала уступать Риму, который в продолжении столь многих веков только мало по малу достиг до толикой огромности. Ты говоришь также, что Константин народу византийскому раздавал общественный хлеб и тем, которые переселились в Византию, жаловал большое количество золота на постройку частных домов. Ты пишешь еще и так слово в слово: «по смерти Константина, верховная власть перешла к единственному его сыну Констанцию[360], когда т. е. умерли оба его брата. Но Магненций[361] и Вретанион[362] стремились тоже к верховной власти, и Констанций только льстивыми словами отнял ее у Вретаниона. Как скоро то есть оба войска сошлись, Констанций первый обратился к воинам с речью, напоминая им о щедрости своего родителя и о том, что с ним вместе они много раз ходили на войну и были почтены от него величайшими дарами. Услышавши это, воины совлекли с Вретаниона порфиру и в одежде частного человека свели его с трона». Но он ничего неприятного не потерпел от Констанция, хотя ты и злословишь его вместе с отцом. После сего я решительно не понимаю, как один и тот же человек был столь щедр и высокодарен и вместе столь мелочен и скуп, что наложил на Византийцев такой постыдный сбор! А что Константин не убивал ни Криспа, ни Фавсты, и что тайны нашей веры принял не от какого-либо Египтянина, послушай, что рассказывает Евсевий Памфил, процветавший во времена Константина и Криспа и обращавшийся с ними. Ты же напротив писал и не по слухам, и не на основании истинных сказаний, потому что жил гораздо позднее, — при Аркадие и Гонорие, до которых довел свою историю, а может быть, и после них[363]. Вот что слово в слово пишет Евсевий в 8 кн. своей церковной истории: «по прошествии немногого времени царь Константин, во всю свою жизнь кроткий, попечительный о подданных и сердечно расположенный к слову Божию, по общему закону природы, скончался, оставив после себя самодержцем и Августом родного сына своего Констанция». И не много ниже: «сын его Констанций тотчас был провозглашен совершеннейшим Царем и Августом, — провозглашен войсками, а еще прежде их — самим Царем всех Богом, и показал в себе подражателя отеческому благочестию к нашему учению». В конце же повествования Евсевий прилагает к Константину такие названия: «а Константин, украшенный всеми доблестями благочестия, величайший, победитель, с своим сыном Криспом, царем боголюбезнейшим и во всем походящим на отца, получил в свою власть Восток». Евсевий, современник Константина, конечно, не стал бы так хвалить Криспа, если бы он был умерщвлен отцом. А Феодорит в своей истории говорит, что, Константин принял крещение в Никомидии под конец жизни, отлагая принятие его до сего времени потому, что желал получить его в реке Иордане[364]. Ты говоришь также, проклятый и пребеззаконный человек, будто с появлением христианства римская Империя ослабела и стала решительно разрушаться. Но либо ты не знаешь, что было в древние времена, либо намеренно искажаешь истину. — Напротив, ясно до очевидности, что римская Империя, с появлением нашей веры, распространилась. Посмотри, сколько македонских городов[365] разрушено Римлянами со времени пришествия к людям Христа Бога нашего. Им покорилась также Албания[366] и Иверия[367], Колхида[368] и Аравия[369]. Кай Кесарь[370] в 185 олимпиаде в великих битвах победил Галлов[371], Германцев[372], Бриттов[373] и к владениям римским, как об этом повествуют историки, присоединил до 500 населенных городов, — Кай Кесарь, который первым, после консулов, стал единовластвовать, предваряя и предустанавливая на место многобожия и многоначалия, почитание единоначалия, ради приближившегося единоначалия Христова. Скоро потом была присоединена к империи и вся Иудея[374] с соседственными ей странами; так что народная перепись, в которую записали и Христа, была первая, чтобы Вифлеем возвестил людям исполнение о Нем пророчества. Ибо Михей так предсказал об этом городе: и ты Вифлееме, доме Ефрафов, еда мал еси, еже быти в тысящах Иудиных? Из тебе бо мне изыдет старейшина (Мих. 5, 2.), который упасет народ мой — Израиля. По рождестве же Христа Бога нашего к римским владениям присоединен и Египет[375], когда Кесарь Август[376], при котором родился Христос, разбил на голову[377] Антония[378] и Клеопатру[379], и поставил их в необходимость лишить жизни самих себя. На их место Кесарь Август префектом Египта поставил Корнелия Галла, который первый после Птоломеев[380], как повествуют историки, управлял Египтом. Сколько отнято также у персов Вентидием[381] и полководцем Нерона[382] Карбуланом, Траяном[383], Севером[384] и Каром[385], Кассием[386], Оденатом пальмирским[387], Аполлонием и другими! Сколько раз покоряемы были города — Селевкия[388] и Ктезифон[389]! Сколько раз переходила из рук в руки — Низиба[390]! Наконец к римским владениям были присоединены Армения[391] и земли соседственных с нею народов, — об этом вместе с другими ты и сам рассказываешь. Едва было — не забыл я, что пишешь ты о делах Константина, который, исповедывая нашу веру, управлял римскою Империею доблестно и мужественно. Но что потерпел твой Юлиан, чтитель твоих оргий, оставивший государство с такими ранами[392]? Если же из предсказанного о конце мира что-нибудь начало сбываться или уже сбылось; то это — по распоряжению, превышающему твои понятия. Не хочешь ли, исследуем, как оканчивали свое царствование цари, державшиеся суеверия языческого, и те, которые исповедовали нашу веру? Не предательски ли умерщвлен первый единовластитель, Кай Юлий Кесарь[393]? Не пал ли под мечами некоторых воинов другой Кай, внук Тиверия[394]? Не убит ли кем-то из домашней прислуги Нерон[395]? Не то же ли потерпел Гальба[396], равно как Оттон[397] и Вителлий[398], которые все трое царствовали только шестнадцать месяцев? Царя Тита[399] не отравил ли ядом брат его Домициан[400]? А сам Домициан — не подвергся ли страшной смерти от руки Стефана[401]? Что потом скажешь о Коммоде[402]? Не расстался ли он с жизнью от Наркиса[403]? Не подобную ли участь испытали Пертинакс[404] и Юлиан[405]? Антонин сын Севера[406] не умертвил ли своего брата Гету и потом сам не подвергся ли тому же от Марциала[407]? А Макрин[408]? Не пойман ли он был у Византии своими воинами, как пленник, и не был ли убит ими бесчестным образом? Также: не был ли заколот вместе с своего материю Аврелий Антонин[409], родом из Эмесы? Не подвергся ли подобной смерти вместе с матерью преемник его Александр[410]? А что сказать о Максимине[411], которого умертвили его собственные воины, или о Гордиане, который умер также от своих воинов по наветам Филиппа[412]? Скажи, не врагами ли умерщвлены Филипп[413] и после него Декий[414]? Не своими ли полками преданы смерти Галл[415] и Волюциан[416]? Что? Не подобным ли образом погиб и Эмилиан[417]? А Валериан[418], — не был ли взят и отведен Персами в плен? Наконец с умерщвлением Галлиена[419] и закланием Карина[420], верховная власть перешла к Диоклитиану[421] и к тем, кого он взял к себе в соцарственники. Но из них Максимиан Геркулий[422], сын его Максентий[423] и Ликиний[424] совсем погибли. Напротив с тех пор, как всехвальный Константин получил верховную власть и с благоговением посвятил Христу славный город своего имени, смотри, сделай милость, был ли умерщвлен врагами или своими гражданами хотя кто-нибудь из царей этого города, кроме Юлиана — твоего жреца и повелителя, и был ли кто-нибудь из них похитителем царской власти, кроме Василиска, который низложил Зенона, а после Зеноном же низложен и предан смерти? Я соглашусь с тобою, если укажешь на Валента[425], который христианам причинил столько зла. А на кого-нибудь другого из царей не скажешь и ты. — Пусть никто не думает, что это не относится к церковной истории: напротив, это полезно и нужно; потому что языческие историки любят искажать события. Однакож обратимся к остальным делам Анастасия.