Цезарь

Но, с другой стороны, Туберон, внук Павла Эмилия и племянник Сципиона Африканского, потерпел неудачу в соискании должности претора, поскольку, устраивая народу публичную трапезу, он приказал поставить ложа простой формы и покрытые козлиными шкурами, а не дорогими подстилками.

Теперь вы видите, каким сибаритом был римский народ, желавший не только вкусно поесть во время пиршества, но и с удобством возлежать при этом на богатом ложе.

Многие кандидаты предпринимали поездки в провинции, чтобы набрать голоса в муниципиях, обладавших избирательным правом.

Патеркул приводит пример некоего гражданина, который, желая быть эдилом, каждый раз, когда в Риме или его окрестностях случался пожар, посылал своих рабов тушить его.

Этот прием оказался до такой степени нов, что тот, кто его придумал, был назначен не только эдилом, но и претором.

К сожалению, Патеркул забыл назвать имя этого благотворителя.

Как правило, выборы стоили очень дорого.

Должность эдила нельзя было получить меньше чем за миллион, должность квестора — меньше чем за полтора или два миллиона.

Но, чтобы стать претором, жертвовали всем.

И в самом деле, должность претора давала вице-королевскую власть в провинции.

Заметьте, что провинция того времени — это нынешнее королевство.

Так вот, в этом королевстве, которым управляли от четырех до пяти лет, которое оккупировали войсками, деньгами которого распоряжались как хотели и жителей которого имели право казнить и миловать по собственному усмотрению, назначали встречу своим кредиторам; именно там избавлялись от самых запущенных долгов, там обзаводились библиотеками, коллекциями картин, галереями статуй; именно туда, наконец, созывали своих судебных исполнителей и торговых приставов и почти всегда улаживали дела к удовлетворению обеих сторон.

Но нередко также, если провинция была разорена, так что новый претор отправлялся на смену какому-нибудь Долабелле или Берресу, или же если не было уверенности в нравственных качествах должника, кредиторы препятствовали его отъезду.

Цезарь, назначенный претором в Испанию, обнаружил в момент своего отъезда такую толпу кредиторов, собравшихся перед его дверью, что был вынужден послать к Крассу.

Красс, видевший мертвого Катилину, понимавший, что Цицерон не выстоит, и не могший простить Помпею историю с гладиаторами, понял, что будущее поделено между Цезарем и Помпеем, и решил, что вложение в Цезаря принесет ему большие проценты.

Он поручился за Цезаря примерно пятью миллионами, и Цезарь смог уехать в Испанию.

Скажем вдобавок — и в истории с ссудой, предоставленной подобным скрягой, это должно вызывать особое удивление, — скажем вдобавок, что Цезарь был любовником его жены, Тертулии.

С современной точки зрения это, возможно, несколько принижает Цезаря, но Цезарь относился к таким делам намного легче.

Именно по пути в Испанию, проезжая через небольшую деревушку в Цизальпинской Галлии, Цезарь произнес ставшие знаменитыми слова: «Я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме».

И в самом деле, в Риме, помимо тех подлинно могущественных людей, которые завоевали свое влияние мечом или красноречием, помимо Помпея и Цезаря, имелись еще и те, кого называли «семью тиранами».

Это были откупщики, ростовщики и процентщики.

Это были оба Лукулла, Метелл, Гортензий, Филипп, Катул и, наконец, Красс.

Этот последний спешил стать чем-то большим, чем одним из семи.

Он спешил стать одним из трех.

В своем воображении он уже видел будущий триумвират:

Помпей — победа;

Цезарь — удача;

он сам — деньги.

Как станет ясно дальше, Красс неплохо умел заглядывать в будущее.

По прошествии года Цезарь вернулся из Испании.

Что он там делал? Об этом ничего не известно.

Никто не осмелился выдвинуть против него обвинения; однако по возвращении он оплатил все свои долги, и на этот раз никому не пришлось ссужать ему деньги.

Тем не менее Светоний говорит:

«По воспоминаниям современников, будучи проконсулом в Испании, он, словно нищий, выпрашивал у союзников деньги на уплату своих долгов».[29]

Но это не значит заимствовать деньги; это значит брать их, потому что их никто никогда не отдавал.

Светоний добавляет:

«Он разграбил, словно на войне, несколько городов у лузитанов, хотя они соглашались на его требования и открывали перед ним ворота».[30]

Вернувшись в Рим, Цезарь застал там Помпея.

Итак, два великих соперника оказались лицом к лицу.

Посмотрим, что стало с Помпеем с тех пор, как мы расстались с ним после его победы над гладиаторами.

XII

Победителю Митридата исполнилось тридцать девять лет, хотя его друзья, то есть его льстецы, дают ему лишь тридцать четыре — возраст Александра Македонского: он достиг вершины успеха.

Теперь он будет лишь спускаться вниз, в то время как Цезарь будет лишь подниматься вверх.