Цезарь

Состояло оно в том, что Цицерон без суда предал смерти Лентула и Цетега.

Обвиненный Клодием, Цицерон не осмелился воззвать к Цезарю, который предупреждал его.

Он бросился к Помпею, который постоянно внушал ему, что бояться нечего.

Помпей безмятежно проводил медовый месяц в своей вилле в Альбанских горах.

Ему доложили о приходе Цицерона.

Помпею было бы крайне неловко увидеться с ним, и он бежал через потайную дверь; Цицерона провели по всему дому, желая доказать, что Помпея там нет.

Цицерону стало понятно, что он погиб.

Он вернулся в Рим, надел траурное платье, перестал стричься и брить бороду и начал обходить город, умоляя народ о защите.

В то же время Клодий, окруженный толпой своих сторонников, каждый день отправлялся навстречу Цицерону, потешаясь над переменой в его облике, в то время как друзья Клодия примешивали к его угрозам камни и комья грязи.

Между тем всадническое сословие оставалось верно своему бывшему предводителю; все всадники одновременно с ним облачилось в траур, и более пятнадцати тысяч молодых людей ходили за ним следом с растрепанными волосами и просили за него народ.

Сенат пошел еще дальше: он объявил о народном трауре и повелел всем римским гражданам облачиться в черное.

Но Клодий расставил вокруг сената своих людей.

Тогда сенаторы бросились наружу, с громкими криками раздирая на себе тоги.

К несчастью, ни эти отчаянные крики, ни эти разорванные тоги не вызвали у народа никакого сочувствия.

Впереди была борьба, которую предстояло выдержать, сражение, исход которого должно было решить оружие.

— Останься, — говорил ему Лукулл, — я ручаюсь тебе за успех.

— Уходи, — говорил ему Катон, — и народ, пресытившись яростью и бесчинствами Клодия, вскоре сам пожалеет о тебе.

Цицерон совету Лукулла предпочел совет Катона.

Он обладал гражданским мужеством, но был начисто лишен мужества воинского.

Посреди ужасающей суматохи, царившей в городе, он велел отнести статую Минервы, которую с особым благоговением хранил у себя дома, на Капитолий и принес ее в дар богине, надписав на цоколе:

«МИНЕРВЕ, ХРАНИТЕЛЬНИЦЕ РИМА».

Затем той же ночью он в сопровождении своих друзей покинул Рим и двинулся сухим путем через Луканию.

Его путь можно проследить по его письмам: 3 апреля он пишет Аттику из земли бруттиев; 8 апреля ему же с берегов Лукании; около 12 апреля, опять ему же, по пути в Брундизий; 18-го числа того же месяца, снова ему, из окрестностей Тарента; 30-го числа своей жене, дочери и сыну, из Брундизия, и, наконец, 29 мая, Аттику, из Фессалоники.

Как только о бегстве Цицерона стало известно, Клодий добился постановления о его изгнании и издал указ, запрещавший всем гражданам в пределах пятисот миль от Рима давать изгнаннику огонь и воду и пускать его под свой кров.

Всего двенадцать лет минуло с тех пор, как Цицерон горделиво восклицал: «Оружие отступило перед тогой и лавры сражений померкли перед трофеями слова!»

И, тем не менее, победитель Катилины, не проклинай богов за это изгнание: твоим худшим несчастьем станет не изгнание и твоим худшим врагом станет не Клодий!

XXVIII

На протяжении всей этой схватки Цезарь сохранял спокойствие.

Он подчеркнуто не становился ни на сторону Клодия, ни на сторону Цицерона, позволяя событиям идти своим чередом.

Вот что он видел, окидывая взглядом Рим: город, погруженный в полнейшую анархию; народ, не знающий, к кому примкнуть.

Помпей являл собой огромную славу, но был ближе скорее к аристократии, чем к народу.

Катон — огромную известность, но вызывал скорее восхищение, чем любовь.

Красс — огромное состояние, но вызывал скорее зависть, чем уважение.

Клодий — огромную отвагу, но скорее блистательную, чем непоколебимую.

Цицерон ослаб, Бибул ослаб, Лукулл ослаб.

Катул умер.

Что же касается органов государственного управления, то с ними все обстояло еще хуже.

После оправдания Клодия сенат был унижен.

После бегства Цицерона всадническое сословие было обесчещено.

Цезарь понял, что настало время покинуть Рим.

Каких соперников он оставлял в Риме?

Красса, Помпея и Клодия.

Катон — это имя, шум, гул, но это не соперник.

Красс настойчиво склоняет к войне с парфянами.

Он вот-вот может добиться своего и тогда, в шестьдесят лет, отправится в дальний поход к диким, свирепым, безжалостным народам.

Велика вероятность, что он не вернется оттуда.

Помпею сорок восемь лет, у него молодая жена и слабый желудок.

У него начинают портиться отношения с Клодием, открыто оскорбляющим его.

Клодий завладел тем самым прекрасным домом Цицерона, которым он попрекал его на заседании сената и который стоил Цицерону три миллиона пятьсот тысяч сестерциев.

Ему же он не стоил ничего, лишь труда занять его.

— Я возведу красивый портик в Каринах, — говорил Клодий, — в пару моему портику на Палатинском холме.

Его портиком на Палатинском холме был дом Цицерона.

Его портиком в Каринах должен был стать дом Помпея.

Клодию тридцать лет, у него отвратительная репутация, и в дарованиях он уступает Катилине.

Он будет сокрушен Помпеем или, если ему посчастливится, одержит над ним верх.