Цирковой поезд

Лена не понимала своих чувств. Она двигалась, как сомнамбула, говоря всем одни и те же фразы всякий раз, когда ее спрашивали о самочувствии. Большую часть времени она проводила в комнате, пялясь в потолок, чувствуя сильную душевную боль, которая становится физически ощутимой. Это останется с ней навсегда. Она совершенно потеряла аппетит.

– Лена, – позвал Марио, с грустью глядя на нетронутые тарелки с едой. – Тебе нужно набираться сил.

Но ответа не было. Она забывала о боли только во время сна, да и он был беспокойным. Она наслаждалась моментами пробуждения, когда еще не успевала включиться в реальность и вспомнить о смерти отца.

– Я больше не могу, – прошептала она во время физиотерапии. Будучи сильно подавленной, Лена приняла поражение. Она отбросила трость в угол и сама села на пол, закрывая лицо руками.

– Но у тебя же так хорошо выходило, – уговаривал доктор Уилсон.

– Все, кому я была дорога, ушли, – сказала она и начала плакать, будто только сейчас осознала это.

Доктор Уилсон сел перед ней:

– Но это не правда. Ты все еще здесь. У тебя есть Анна-Мария и Джуси, да и все остальные тебя любят.

Лена указала на свои ноги, и слезы вновь полились из ее глаз:

– Но в чем смысл этого?

Взгляд доктора Уилсона смягчился, он аккуратно взял Лену за руки и поднял ее:

– Смысл в том, что нужно продолжать жить.

– Но я не могу.

– Вероятно, желание жить вернется еще не скоро, но это точно произойдет. Подумай о том, каким человеком твой папа хотел бы тебя видеть, и стань им. Ты же хотела бы, чтобы он тобой гордился?

* * *

В сентябре, когда прошел месяц с момента пропажи Александра и Тео, Хорас решил, что настало время отправляться в Англию. Поезд подъезжал к Лондону, а Лена смотрела в окно и дрожала. Стояла пасмурная и холодная погода, такая же атмосфера царила и в поезде. Обычно сразу по прибытии на станцию Виктория все начинали готовиться к новому туру, но в этот раз Хорас решил отложить сезон, объяснив, что нужно «пересмотреть свою творческую деятельность». Лена знала, что это произошло потому, что циркачи ему больше не доверяли. Треть из них уже разорвали свои контракты, и все гадали, кто же уйдет завтра. Лена понимала, что теперь придется самой пробивать дорогу в жизнь, но как же трудно было это делать после всего произошедшего!

Однажды вечером, когда она рылась в шкафу, пытаясь найти второе одеяло, то заметила макет Солнечной системы, подаренный Александром. Она спрятала подарок сюда сразу после его смерти, чтобы не было так больно смотреть на него. Отшатнувшись, Лена села на кровать, обхватив колени руками, и вся задрожала. Она никому не хотела говорить о своих чувствах, потому что боялась, что все посчитают ее ребенком. Однако ее чувства к Александру были чистыми и сильными. Она любила его. Это было слово с большой буквы – Любовь – а не то, которым она беспечно разбрасывалась до этого. Но как бы там ни было, любимый человек ушел, а ей придется жить, вспоминая последние брошенные ему слова. Она сожалела, что так повела себя с ним. Кое-как забравшись в кровать, она попыталась заснуть, раздумывая о том, отпустит ли ее когда-нибудь печаль.

Однажды утром Лена проснулась и почувствовала, что больше не испытывает тяжести. Она полежала пару минут, ожидая, что вот-вот нахлынет ощущение того, что она тонет, но и его не было. Выбравшись из-под одеял, Лена села в кровати. С этого дня она пошла на поправку. Она съела завтрак, оставленный Марио в коридоре. За обедом взяла книгу и почитала пару страниц. На следующий день она сделала то же самое, а к концу недели сама пришла на кухню и покраснела, ловя на себе взгляды других циркачей. С минуту она подумывала о том, чтобы вернуться в комнату.

– Ай, Лена! У тебя щеки порозовели! – тепло произнес Марио, когда она тихонько подошла к кастрюле с горячей пастой, над которой он колдовал. – Вот, – сказал он и протянул ей деревянную ложку. – Попробуй. Новый рецепт.

Лена запустила ложку в кастрюлю и задумчиво принялась жевать.

– Вкусно, – кивала она и улыбалась. – Очень даже.

Позднее она сидела за партой, перечитывая старые конспекты для экзамена, когда вдруг взгляд ее упал на трость.

Подумай о том, какой твой папа хотел бы тебя видеть, и стань таким человеком.

Лена закусила нижнюю губу, закрепила фиксаторы, схватила трость и как можно быстрее пошла в медчасть.

Она застала доктора Уилсона за маркировкой бесчисленных склянок.

– Чем могу помочь тебе, Лена? – спросил он, завидев ее.

Она схватилась за дверную раму и протянула трость:

– А вы не заняты?

* * *

Спустя несколько дней после возобновления терапии Лена почувствовала себя достаточно сильной, чтобы заглянуть в комнату отца, которая так и стояла нетронутой с того самого дня. Едва она зашла в этот уютный закуток, как яркие воспоминания захлестнули ее волной. Папа никогда не был слишком аккуратным, но теперь она с нежностью смотрела на груды бумаг и одежды. Она взяла с кресла свитер и прижала его к щеке, прежде чем сложить и убрать в шкаф.