Цивилиzации

Обычай требовал, чтобы собрание вельмож, священников и торговцев, прибывших со всех концов Кастилии, отдало почести новому королю. Называлось оно кортесами, торжественность церемонии немного смущала юного Филиппа. Чтобы ребенок не робел, Чалкучима написал ему речь, которую Игуэнамота вместе с Педро Писарро перевела на кастильский. Герцоги Аркос и Медина Сидония любезно согласились с ней ознакомиться, и она обогатилась их знанием как местных институций, так и официальных формулировок, подходящих для такого собрания.

Так юный Филипп заверил присутствующих, что будет достоин возложенного на него бремени, раз уж Всевышнему стало угодно доверить ему в столь юном возрасте судьбу Испании. Севильские вельможи, также приложившие усилия к подготовке этого выступления, сочли нужным подчеркнуть, что Господь призвал его отца в возрасте тридцати трех лет, и Чалкучима, заподозривший, что эта информация символически значима, неоднократно упомянул данный факт в тексте речи.

Однако Бог не оставил юного короля без опоры в столь грандиозном почине. Великий и милосердный Господь привел к нему из-за моря сына божественного Солнца, чтобы тот был ему наставником и советчиком.

Роль советчика, впрочем, и так была наглядно исполнена: когда юный Филипп запинался или терял нить своей речи, стоявший рядом Чалкучима опускался на колени и шептал ему на ухо слова, которые нужно произнести, что поначалу произвело на собравшихся не лучшее впечатление. Но потом старшее поколение вспомнило, что когда-то видело такую же сцену с участием юного Карла и его убеленного сединами наставника, сеньора де Шьевра[156]]. Надо признать, ситуация тогда заметно отличалась от нынешней, но в конечном счете едва ли уступала ей в необычности, ведь прибывший юный монарх ни слова не знал по-испански. Филипп же, по крайней мере, родился в Вальядолиде, а не во Фландрии. Что до заморского правителя — тот владеет золотом и, судя по всему, настроен им делиться.

Так юный король, вразумленный новым окружением, смог осветить первые планируемые шаги своего правления.

Для начала предстояло распустить Совет верховной инквизиции и безоговорочно упразднить священный трибунал. Одобрительный гул, пробежавший по залу и даже по рядам некоторых представителей духовенства, подсказал Атауальпе, что орган не очень-то популярен.

Второй шаг заключался в уступке Артуа и Фландрии Французскому королевству в обмен на союзнический договор, упроченный обязательствами взаимной помощи. Северные провинции испанцев не интересовали, и эта новость была встречена безучастно, с оттенком облегчения.

Наконец, заморский правитель Атауальпа, сын божественного Солнца, назначался на пост королевского канцлера вместо Николя Перрено де Гранвеля, за голову которого в числе других бунтовщиков была определена цена.

Награда, обещанная за Сепульведу, признанного виновным в гибели короля Карла, составила тысячу дукатов.

Педро де Писарро стал государственным секретарем, сменив Франсиско де лос Кобоса и Молину, который также пополнил список объявленных вне закона вместе с Хуаном Пардо де Таверой и Антонио де Лейвой.

Создали Министерство культов — его Атауальпа хотел доверить Иньиго Лопесу де Лойоле, но тот отказался, и пост получил Хуан де Вальдес[157], новообращенный гуманист, которого привез из Рима Лоренцино.

Альгамбрский эдикт[158] об изгнании евреев, датированный годом тысяча четыреста девяносто вторым старой эры и подписанный дедом и бабкой Карла V в Гранаде, был отменен.

30. Письмо Мора Эразму

Томас Мор Эразму Роттердамскому шлет привет.

Ты ведь знаешь, дражайший Эразм, до чего радостен мне уход от дел с тех пор, как сдал я Большую печать[159] и сложил с себя обязанности канцлера, коих соблаговолил удостоить меня его величество король Генрих.

Что до тебя, прослышал я, будто ты покинул Базель, ибо шаткое здоровье вынудило тебя искать больше покоя, и от души надеюсь, что мочекаменная болезнь дала тебе хоть какую-то передышку.

Взялся я сегодня за перо, любезный мой Эразм, чтобы молить тебя — не откажи в помощи старому другу, дело это касается не только меня, но затрагивает, не побоюсь сказать, судьбу христианства в целом.