Цивилиzации

Утром, поспав всего несколько часов, жители собирались к мессе. Религия приколоченного бога по-прежнему была в ходу во Флоренции, где стоял самый внушительный во всей Пятой Четверти храм. Беломраморное здание возвышалось до небес и напоминало огромное украшение, изготовленное лучшими позолотчикми Ламбаеке. Атауальпа посетил мессу на следующий день по прибытии, но больше себя не утруждал и поручил Руминьяви представлять его на этих торжественных церемониях, которым левантинцы, как известно, придают большое значение, особенно в Италии. Старый полководец выполнял поручение старательно, если не сказать — с душой.

Герцогиня Киспе Сиса обычно являлась на службы к великому удовольствию флорентинцев, приходивших ею полюбоваться, но череда праздников, устроенных в честь прибывшего императора, нарушила это постоянство: после утомительных ночей сказкам про приколоченного бога она предпочитала эфемерность сновидений.

Будучи невысокого роста и субтильного сложения, Лоренцо чувствовал, что один не справится с Атауальпой, который был на голову выше и на редкость статен. Но служил герцогу один янакуна, по-настоящему верный, знали его под именем Скоронконколо[246], и выполнял он самые деликатные поручения. Герцог спросил, не раскрывая своего плана, готов ли тот отомстить за него страшному недругу, и, говорят, молодчик ответил: «Да, мой господин, будь он хоть сам император». Тогда Лоренцо задумал действовать так: утром, во время мессы, он заманит Атауальпу к себе в спальню, уверив, что там его ждет сестра, а на самом деле, спрятавшись за дверью, будет караулить наемник, чтобы убить. В ту же минуту его пособники в большом храме заколют Руминьяви — в расчете, что в толпе и общей неразберихе легче скрыться. (До этого, приветствуя старого полководца, Лоренцо приложил руку к его груди, сделав вид, что жест этот — от избытка чувств, а на самом деле — дабы удостовериться, что под его накидкой нет ни кирасы, ни кольчуги.) Затем все соберутся в Синьории, каменном замке, где заседает правительство, и оттуда призовут жителей к восстанию против императорской тирании, а Лоренцо провозгласит восстановление республики.

Так и сделали: во время вечернего пира, устроенного после состязания на площади Санта-Кроче, Лоренцо шепнул Атауальпе, где и когда состоится его встреча с герцогиней. Нужно в час мессы наведаться во дворец Медичи, и герцог лично проводит его в покои, где их будет ждать Киспе Сиса. Император рассчитывал на эту весть и легко в нее поверил. Остаток вечера он то и дело шутил с сестрой, но никто из них ни словом не намекнул на предстоящее свидание: Киспе Сиса — поскольку ни сном ни духом о нем не ведала, а Атауальпа — из вежливости.

В тот вечер пир проходил в огромном дворце, который Медичи недавно приобрели в Олтрарно — расположенном на возвышенности флорентинском квартале, где они решили поселиться. Когда герцогине пришло время покинуть гостей, почивать она отправилась в свои новые апартаменты, чтобы не ехать обратно в город, в старый особняк Медичи, где по-прежнему была ее спальня. Герцог не стал посвящать Атауальпу в эти детали, чтобы на следующий день тот оказался перед дверью, за которой если кто и будет его ждать, так это смерть.

Праздник затихал. Последние свидетели проводили взглядом императора, который поднялся через дворцовый сад к форту Бельведер, парившему над просторами Тосканы. Он несколько минут постоял один на крепостной стене, наблюдая восход. Силуэты сосен сливались с зубчатыми башнями, выделявшимися на фоне неба вдоль гребней холмов.

По утрам после таких пышных празднеств в город возвращался запах ила. Атауальпа решил вернуться во дворец Синьории, где его поселили, собираясь подготовиться к рандеву. Он изъявил желание пойти пешком с небольшой свитой: ему хотелось вдохнуть рассветную свежесть. Прошел по уже оживавшему Старому мосту, переступая через тела пьяных горожан, валявшихся прямо в стоках, и скорее непроизвольно, нежели из суеверия стараясь не касаться погасших факелов, все еще валявшихся на улицах, — тех самых, с помощью которых из города изгоняли беды.

В условленный час в облегающей накидке из альпаки он предстал у дверей дворца Медичи, который узнал по характерной эмблеме: пять красных кругов, а над ними — еще один синий. Ему открыл сам герцог. Стражу Атауальпа отпустил. Они прошли через апельсиновый сад, изобилующий римскими статуями, пересекли внутренний двор с изящными арками, вместе поднялись по каменной лестнице, которая вела в частные покои, миновали небольшую часовню, полностью обитую шпалерами со сценами охоты, — впоследствии Лоренцо расскажет, что перед одной из них император задержался и стал спрашивать, как называются некоторые изображенные на ней животные. Затем их путь продолжился через анфиладу — до спальни герцога. Тот трижды осторожно постучал и отошел, уступая императору дорогу.