Кто отрицает возможность чудес, тот отрицает бытие Единаго Живаго Бога и Всемогущего Творца.
Чего не понимаешь, тому можешь только дивиться, а отвергать его не дерзай (см.: Мф. 8, 27).
Не все можно и должно изъяснять: многому должно только верить, потому что и можно только верить.
Ум без веры есть слабый тростник, который непрестанно колеблется от ветра сомнений.
Вера для разума есть то же, что телескоп для глаза: с помощию телескопа глаз видит то, чего не может видеть сам по себе; он проникает в пространства, недоступные для него без этого пособия. Подобно тому и вера: она только распространяет и укрепляет разум; она предоставляет ему заниматься исследованием всего, что доступно рассуждению; но там, где естественные силы разума изнемогают, там вера подъемлет его и указует ему истины новые, сверхъестественные, божественные; она дает ему проникать в тайные советы Божии.
Вера и знание – не противоположности, но взаимно дополняющие друг друга силы, не враги, а неразлучные сестры-близнецы.
Ф.
Защищать веру значит защищать разум; защищать разум значит стоять за веру.
И неверие также требует от своих поклонников твердой веры, только веры не спасающей, а гибельной.
Как суеверие нередко думает, что оно верует, когда на самом деле не верит; так и неверие полагает иногда, что оно не верит, когда в самой вещи верит.
Неверие – близнец суеверию.
Суеверие и неверие идут рука об руку; заклятые атеисты веровали в предсказания чародеев, и не верующие в Бога веруют в богов.
Ф.
Нет никого на свете, кто бы так был легковерен, как неверующие.
Человек вынуждается верить во что-либо. Если он не верит в вечный разум, то верит в неразумное; если он не признает Истиной Живаго Бога, то верит в идола мертвой материи.
Для чего Бог, сотворив человека разумным, не благоволил предоставить его в таком важном деле, как религия, руководству собственного его разума, но поручил его руководству веры?
Гордость и нечестие, нежелание лишиться мнимой свободы своего ума и желание избавить себя от упреков совести, при свете веры, освещающей и обличающей действия злой воли, – вот основные причины неверия.
Когда инженерам приходится работать в виду укреплений осажденного города, что делают они тогда? Они прежде всего озабочиваются вывести впереди себя земляные насыпи, чтобы под прикрытием этих искусственных оград им можно было смело выдерживать огонь неприятельский и беспрепятственно совершать свои подземные работы. То же самое можно сказать и о неверующем. Оградою для него служит неверие: он устрояет себе эту защиту с тою целию, чтобы стрелы закона не ранили его совести.
В отношении к высшим, священным истинам с развращенными людьми бывает то же, что с людьми, страждущими болезнию глаз: свет им несносен, особенно солнечный; они с удовольствием предпочтут ему свет гнилого дерева, который более по их глазам, нежели солнечный.
Таинства веры подобны солнцу: непроницаемые в существе своем, они озаряют и животворят тех, которые шествуют во свете их в простоте сердца; они ослепляют только дерзновенное око, желающее проникнуть в них.
Глубины тайн Священного Писания (как и вообще религии христианской) полезны: они для того и скрываются, чтобы не были унижаемые, для того предлагаются исканию, чтобы упражнять, и для того открываются, чтобы питать нас.
Нужно внимательнее и чаще рассматривать святые истины веры. Как свет солнечный тем более являет свое благотворное действие в растениях, чем они более обращены и открыты к нему; так и учение Божественное тем более просвещает и животворит верующих, чем открытее к нему умы и сердца их.
Без должного внимания нельзя хорошо научиться и музыке, тем менее при недеятельности души можно постичь таинственные гласы.
О предметах видимого мира мы тогда имеем раздельное понятие, когда сами наблюдаем их; совсем не в такой степени ясности и раздельности представляем мы предмет по рассказу других, сколько бы ни был полон рассказ этот, как по собственному наблюдению. Такого же свойства и познания наши о духовном мире. Наши понятия о нем бывают совершеннее, полнее и глубже, когда мы, так сказать, осяжем их чувством веры. Познание разума о предметах духовных без ощущения их сердцем подобно знанию по слуху.